— А я думаю, всё ровно наоборот. Раз уж мы снова столкнулись, значит, никакой случайности в этом нет. Это судьба, а от неё не убежишь.

— Я не верю в судьбу. Простите, господин Сорель.

— О, вы уже запомнили мою фамилию. И, уверен, помните моё имя. А я вашего имени всё ещё не знаю.

— Стало быть, оно вам ни к чему.

Вера решительно зашагала дальше, но Лазар её быстро нагнал. Ей захотелось бежать со всех ног, даже несмотря на то, как странно бы это выглядело для случайных свидетелей. Потому Вера продолжала идти, старательно не глядя на мужчину, преследующего её.

— А может, это вы меня караулили? — решил пошутить Лазар.

— Вы совсем спятили? — и не подумала улыбаться Вера.

— Возможно. Ведь не зря говорят, что от любви сходят с ума.

— Так вы уже влюблены?

— А вы разве нет?

Вера остановилась как вкопанная, Лазар остановился вместе с ней.

— Что вам нужно? — почти выкрикнула она, хотя не повышала голоса.

— Узнать ваше имя.

— И после этого вы отстанете?

— После этого я приглашу вас выпить кофе.

— А если я откажусь?

— Лучше поинтересуйтесь, что будет в случае, если вы согласитесь.

— Тогда рассказывайте. Я слушаю.

Лазар вальяжно прошёлся вперёд, не торопясь дать ответ. Он дождался, когда Вера интуитивно последует за ним, тем самым подтвердив свою заинтересованность. И она действительно стала двигаться в одном с ним направлении. Теперь они будто бы неспешно прогуливались по центру Парижа без определённой цели и вели вполне светскую беседу.

— Во-первых, — начал Сорель, — я знаю лучшее место в этой части города, где готовят и кофе, и горячий шоколад одинаково превосходно. Не знаю, как в Провансе, но здесь это редкость. Зачастую приходится выбирать. Но, если вы, положим, любите только шоколад, для вас не станет проблемой найти приличное место. Тоже самое, если предпочитаете только кофе. Однако если ваше сердце открыто для полного спектра вкусов, могут возникнуть трудности.

— А во-вторых? — осведомилась Вера.

— А во-вторых, — игриво улыбнулся Лазар, довольный тем, как быстро девушка переняла его правила игры, — все лучшие парижские истории начинаются в кафе. Когда вы дадите положительный ответ на моё приглашение, наша история начнётся заново.

— Если, — поправила Вера.

— Что?..

— Если я дам свой положительный ответ.

— Разумеется. Я так и сказал. Но мне показалось, вы уже его дали.

— Вам показалось, месье Сорель.

— Для вас просто Лазар.

— Ну, что ж, Лазар, было приятно снова встретиться и пообщаться, а теперь мне пора, — Вера кивком указала на окна своего отеля и снисходительно улыбнулась.

— Вы здесь живёте?

— Уже нет. Переезжаю.

— Какая досада. Надеюсь, не очень далеко.

— Не очень. Но не досадуйте понапрасну. Маловероятно, что нам суждено ещё раз случайно пересечься — Париж слишком большой, чтобы постоянно сталкивать двух людей.

— Согласен. Именно поэтому я предлагаю отринуть все случайности заранее и назначить вполне ожидаемую встречу. Как насчёт сегодняшнего вечера?

6. Глава 6.

Вера молчала. Она колебалась. По правде сказать, она сама уже плохо понимала, почему так упорно отказывается от свидания. И сейчас, пытаясь отыскать ответ, Вера неожиданно поняла, почему в её отказе нет ни кокетства, ни желания подогреть интерес к своей персоне, ни стеснения или робости. Дело было даже не в надуманных принципах или ещё чём-то, относящемся к морали, нравственности, приличию. Всё оказалось проще и сложнее одновременно.

Этот красивый, элегантно одетый в деловой костюм французский мужчина с притягательным взглядом, бархатистым тембром голоса, светскими манерами, не лишёнными озорства и остроумия, при всём своём великолепии и слаженности внушал настоящий страх. Однако истинная природа этого страха крылась вовсе не под тканью его дорогого пиджака. Страх произрастал из глубины иной почвы. Вера почти физически ощущала, как корни его впиваются ей в душу, разрушая её, высасывая все жизненные соки, будто яд, отравляя всё то прекрасное, что могла подарить судьба. Было гораздо проще сказать «нет», чем позволить себе раз и навсегда распрощаться с внутренним угнетением, вросшим настолько глубоко, что без него Верина сущность целиком подверглась бы разрушению. Ей попросту не на что было бы опереться, не на чем стоять, не на чем строить свою личность.