Правде следуя божьей, но иначе боги судили.

Гипаниск и Димант пали, копья приняв у сердец.

Панф! Тебя не спасли, как повергли тебя и убили,

430 Благочестье твоё, ни жреца Аполлона венец!

Илиона и прах, и огонь, где друзья погибали,

Мне свидетели; я не стремился в тот час, наконец,

Пик данайских бежать, и от Участи грозной, и стали.

Гибель я заслужил, – но иное назначил рок мне.

435 Рвался с Пелием я и с Ифитом. Ифит был подавлен,

Возраст… Пелий от ран, нанесённых Улиссом, слабел.

Крики, шум непрестанный уводят нас к дому Приама.

Битва шла многолюдная здесь, словно вовсе нигде

Нету больше войны, и бойцов город уж не стесняет.

440 Лют, свирепствует Марс, а данайцы в руинах стоят, —

Тщатся входы занять, прикрываются сверху щитами,

Ставят лестницы к стенам, у самых дверей норовят;

Лезут выше они, щиты супротив стрел выставляя

Левой, правой уже ухватившись за кровли, грозят.

445 Башни рушат на них, черепицу кидают дарданцы, —

Видя час свой последний, и чуя уж Смерть за спиной,

Тем оружьем они от врагов защитить уповают.

Дедов древних красу, – золочёные балки с собой

Катят сверху одни, а другие мечи обнажили,

450 Встали в дверь изнутри, – охраняет их сомкнутый строй.

Духом вспрянув, скорее все к царским чертогам спешили,

Чтоб пополнить ряды, побеждённым тем помощь подать.

Дверь была потайная и ход, что все в спешке забыли, —

Сзади вёл во дворец он, в покои Приама, видать.

455 Здесь ходила не раз, пока наша держава не пала,

Андромаха одна; чтоб родителей мужа позвать,

Несчастливая мать к деду носит и Астианакса.

Быстро выбежал я на высокую крышу, где, в рост

Все троянцы безвредные копья в напавших метали.

460 С краю башня была, подымалась до утренних звёзд

Кровлей стройной она, и с неё вся видна была Троя,

Ряд привычный данайских судов, и ахейский обоз.

Башню вкруг обступив, мы, железом основы расстроив,

Где высокий настил расшатался в ослабленных швах,

465 Вниз толкаем её, – неожиданно, с грохотом грозным

Рухнет всё, засыпают обломки весь строй у врага.

Но подходят данайцы ещё и ещё, озверившись;

Камни, копья летят, словно град громовержца упав.

Возле самых сеней, на преддверии царском ярится

470 Пирр, и ярко доспехи блестят, – засверкавшая сталь.

Так выходит на свет, напитавшись травой ядовитой,

Змейка; зимний мороз под землёй её долго держал;

Сбросив старую кожу и новою ныне, блестящей,

Спину скользкую та извивает, и, грудь приподняв

475 К Солнцу снова, трепещет язык тот раздвоенный в пасти.

Рядом с ним великан Перифас; Ахиллеса видал,

Мужа Автомедонта, из Скироса войско. Напавши,

Мечут факелы, нас обступив все, на крышу, и вдаль.

Он, схвативши топор двулезвийный, выходит, и просто

480 Рубит створы и двери срывает, обитые в сталь,

С косяка прочь. Насквозь прорубает дубовую доску;

Как раскрытая пасть, в ней зияет дыра широко, —

Чрево дома раскрыто, чертоги открылись всем лоском,

И царей наших древних палаты, Приама покой;

485 Люд с оружием виден, – стоят уж за первою дверью.

Полон дом тем смятеньем, и горестный стон льёт рекой, —

По чертогам дворца только женские вопли истерик,

Крик взлетает до звёзд. И, объятые трепетом, скрыв

Жёны, матери, всё по обширным покоям, и двери

490 Обнимают они, поцелуями часто покрыв.

Натиск Пирра подобен отцу, – и запоры, и стражи, —

Все бессильны пред ним. И тарана ударом разбив

Дверь, срывает с шипов и бросает под ноги напавшим.

Силой путь пролагает себе; и данайцы, свалив

495 Первых стражей, текли по дворцу, словно волны, бесстрашно.

С меньшей силой вспенённый поток, все плотины пробив,

Натиск волн размывает в пути укреплённые дамбы,

Яро мчит по лугам и по нивам, волну устремив,