В чёрном мраке, когда голод жадной утробы их прочь

Всех вслепую ведёт, а щенки, с пересохшею глоткой,

Ждут по логовам их, – мы средь копий навстречу, помочь

Верной гибели, бродим по улицам града отважно.

360 Мрачной тенью своею укроет нас чёрная ночь.

О кровавой резне кто той ночи, престрашной, расскажет?

Хватит смертному слёз, чтобы наши страдания смыть?

Древний рушится град, долги годы царивший преважно.

Возле улиц, в домах, у дверей тех святилищ немых, —

365 Груды тел неподвижных лежат, простираясь во прахе.

Пеню тут не одни лишь оплатят троянцы, все мы;

И в сердца побеждённых порой возвращается храбрость;

Победитель данаец тогда падёт наземь, сражён.

Всюду Ужас и Скорби, и Смерть многоликая в Страхе.

370 Первый нам повстречался данаец, толпой окружён, —

Андрогей. За соратников нас он в неведенье принял,

Сразу с речью такой обратился приветливо, ждёт:

«Торопитесь, друзья! Сколько можно так медлить, уныло

Стоя? Грабят без вас и разносят горящий Пергам!

375 Вы же только теперь с кораблей чернобоких прибыли!»

Молвил, – понял он вдруг, не услышав ответов в словах,

Что сам в гуще врагов оказался нежданно, запутан.

Сразу с криком назад изумлённый данаец бежал, —

Так, случайно ступивши, в колючем терновнике путник

380 Потревожит змею вдруг, – и с трепетом прочь убежал,

Видя, – гад поднимаясь, свирепую шею раздует.

Отступил Андрогей, когда нас, устрашённый, узнал.

Строем сомкнутым мы, их тесня, со сторон нападаем,

Невзирая на то, что отряд наш воистину мал.

385 Видим, – в первом сраженье Фортуна сопутствует даром.

Духом вспрянул Кореб, ободрённый успехом вконец,

Молвит: «Други, нам путь указала Фортуна недаром,

Где она благосклонна была, – мы пойдём, наконец

Тем путём. Обменяем щиты, и к доспехам снаружи

390 Мы данайские знаки приладим. Хитрец и храбрец

В битве грозной равны! Ведь сам недруг даёт нам оружье».

Молвив так, надевал Андрогея косматый он шлем,

Пышный щит тут хватает и меч от аргивян, получше.

Следом то же Рифей и Димас, и, на радость нам всем,

395 Всё оружие юноши взяли, добытое с бою.

Без богов изволенья, мы рыщем вслепую совсем, —

Нападаем тут, там, и, с данайцев смешавшись толпою,

Многих в мрачную Орка обитель послали, дерзя.

Разбегается враг, – те на берег спешат, чтоб собою

400 У судов схорониться; в постыдном смятеньи, скользя,

Лезут вновь на коня, – чтоб в знакомом им чреве укрыться.

Против воли богов ни на что полагаться нельзя!

Зрим, – из храма влекут, из священных Минервы укрытий,

Деву, дочку Приама, Кассандру, и волос накрыл

405 Плечи ей; но пылающий взор возвела к небу скрыто, —

Только взор, ибо руки давили оковы сверх сил.

Зрелищ этих Кореб не мог вынести, и, разъярившись,

В самой гуще врагов к верной гибели бег устремил.

За ним следом напали и мы, строем сомкнутым слившись.

410 Тут посыпались вдруг с крыш высоких святилищ родных

Копья наших на нас, – начиналась плачевная битва, —

Из-за греческих шлемов гривастых, доспехов чужих.

Враг сбежался на крик, – за добычу, отбитую в гневе,

Отовсюду данайцы, – и оба Атрида лихих,

415 Злой Аякс, и долопов с ним грозное войско; свирепый

Иногда так срывается вихрь, ветров встречных крыло

Бьётся, – Нот и Зефир, и сам Эвр, когда радостно пенит

Он коней у Зари; стонет лес, и свирепо волной,

И трезубцем Нерей возмущает пучины основы.

420 Даже те, что во тьме непроглядной тогда удалось

Разогнать нам хитро и рассеять по городу, – снова

Появляются здесь; и подложные копья, и щит

Тотчас те узнавали, наш выговор странный запомнив.

Враг давил нас числом. Пенелея рукою убит,

425 Падал первым Кореб к алтарю копьеносной богини.

Пал Рифей, – средь троянцев всегда справедливейшим слыл,