– Привет, малышка. Как думаешь, сможешь сегодня прийти?

– Что вчера случилось? Ты обещал позвонить.

– Разве? Вот черт.

Он был так сосредоточен на занятии по карате, что совсем об этом забыл.

Мне пришлось научиться не принимать его слова близко к сердцу. Меня это разочаровывало, но такой уж он был человек.

Элвис обычно звонил после семи, чтобы сказать, что заедет за мной около восьми. Мне нужно было быстро одеться, и я искала способ с помощью одежды казаться старше, чем была на самом деле. Отец Элвиса переживал, что его сын общается с несовершеннолетней. Мой гардероб состоял из детских и несерьезных юбочек и свитеров. Иногда я брала мамину одежду и надеялась, что так окружающие дадут мне хотя бы шестнадцать.

Я узнавала Элвиса все лучше и лучше; мне стало известно, что, когда он не был на базе, он жил практически отшельником. У него, по сути, не было выбора. Как только он выходил из дома, вокруг него тут же собиралась огромная толпа фанатов. Даже для того, чтобы сходить на фильм в соседний кинотеатр, требовалось разработать четкий многоступенчатый план – кто-то провозил машину Элвиса перед домом, после чего Элвис выбегал на улицу, перепрыгивал через забор и запрыгивал в машину, прежде чем фанаты успевали окружить его и затребовать автографы. За ним всегда гнались толпы, окликали его, поджидали у дома, буквально набрасывались на него, стоило ему появиться в каком-нибудь общественном месте.

Часто по вечерам, когда на следующий день Элвису было рано вставать, на Гетештрассе меня подвозил либо Ламар Файки, друг Элвиса из Америки, либо Вернон Пресли.

Одним вечером отвезти меня не могли ни Вернон, ни Ламар, и это дело поручили «другу» Элвиса, которого мы будем называть Куртом (ненастоящее имя).

Курт вез меня из дома Элвиса в Висбаден. Я тогда очень устала, и меня клонило в сон. Вдруг я почувствовала, что дорога стала ухабистой. Я открыла глаза.

– В чем дело? – спросила я.

– Скоро узнаешь, – сказал он, отворачиваясь.

Мы съехали с шоссе на проселочную дорогу. Я видела лишь огоньки из окон одного дома сильно вдалеке, остальное скрывала кромешная тьма. Во мне нарастала паника.

– Что происходит? – снова спросила я. Курт остановил машину и выключил ключ зажигания.

Я снова повторила свой вопрос, но Курт не отвечал. Он вдруг развернулся, схватил меня и попытался поцеловать. Я стала сопротивляться, отталкивать его. Он бросил меня на сиденье.

Я запаниковала, стала умолять его:

– Не надо! Не трогай меня!

Я стала отбиваться. Ногой открыла одну дверь, рукой потянулась вперед и открыла дверь водителя, при этом стуча по автомобильному гудку, включая свет и царапая лицо моего обидчика. Разозлившись и испугавшись, что его все-таки поймают с поличным, он наконец оставил меня в покое.

Всю оставшуюся дорогу домой он молчал. Я сидела в машине и плакала, я была в шоке и молилась богу, чтобы добраться до дома в безопасности.

После этого прошло три дня, прежде чем Элвис снова дал о себе знать. Родители понимали, что со мной что-то не так, но я не могла рассказать им, что Курт на меня напал, потому что иначе мне больше не разрешили бы с ним ездить. А как тогда мне приезжать к Элвису и обратно, если Ламар с Верноном заняты? В моей голове роились мысли. Я боялась рассказывать об этом и Элвису, ведь Курт вроде как его друг. Я начала думать, что, возможно, Элвис знал о поступке Курта. Может, я была для Элвиса просто игрушкой, которую можно было одолжить Курту или кому угодно еще, кто хотел со мной поиграть. Эти мысли были для меня настоящей пыткой.

Наконец позвонил Курт и сказал, что Элвис хочет меня видеть. У меня не было выбора – я пошла с ним.