Вздохнула и прислушалась. Дыхание стража или неслышимое, или едва уловимое. Она терпеливо подождала минуту или две: не явится ли в комнату советник Виктор или сама матушка, чтобы познакомить ее и этого мужчину. Но никто не появлялся, и даже шагов в гулком коридоре не раздавалось. Ни звука. Словно все испугались и решили бросить Мару один на один с жутким незнакомцем. Эта тишина издевалась над ней.

Почему он молчит? Почему он ходит за ней? Зачем он отвернулся? Она хотела быть одна, может ли она попросить его выйти? От этих вопросов тело пробирала дрожь.

Девочке очень захотелось плакать. Она изо всех сил глотала слезы, но ее подбородок предательски дрожал, слезинки помаленьку начинали скатываться по круглым щекам, а в носу хлюпало. Она быстро вытерлась ладонями, надеясь, что загадочный мужчина не придаст этому значения, но он медленно обернулся. От этого Мара окончательно разрыдалась и спрятала лицо в широких рукавах платья, чтобы он не видел ее стыдливых слез и текущего носа – девочкам не положено быть некрасивыми.

Он сделал шаг вперед. Она услышала, с каким мягким шумом сложилась его одежда и колено едва слышно соприкоснулось с полом – он опустился с ней на один уровень. Любопытство и страх одолевало Мару: она сможет увидеть это лицо так близко, рассмотреть свое отражение в желтых яблоках глаз! С другой стороны, близость жуткого лица может заставить ее рыдать в три голоса, и тогда прибежит нянька и будет возиться с ней, а то еще и на уроки отправит…

– Вам больно?

Его голос мгновенно высушил все слезы, и даже хлюпающий нос перестал течь. Мара одернула руки от лица и столкнулась с его глазами. На этот раз не желтые белки глаз и черные веки привлекли ее внимание, а золотисто-желтый цвет радужки и самая маленькая точка зрачка.

Голос… не похож на обычный мужской. В нем странный акцент, а исходит он не из горла и голосовых связок, а из нутра, того основания, которым поют тучные певцы и певицы на редких концертах. Бархатный, спокойный, обволакивающий, немного приглушенный… он говорил без языка, но каждый звук отчетливо повисал в воздухе.

– Нет. – Мара ответила сразу, как только он закончил фразу, а все эти мысли мгновением пронеслись в ее маленькой голове.

– Страшно?

Спокойствие мгновенно залило приятной прохладной ее грудь. Она глубоко вздохнула. Лицо мужчины уже не было страшным. Оно было самобытным. Ведь люди разные – в этом нет ничего ужасного.

– Немного. Уже нет.

– Тогда почему вы плакали?

– Я… я не знаю.

– Я могу вам чем-то помочь?

Мара на мгновение задумалась.

– Как вас зовут?

– Как вам будет угодно, – мимика мужчины не изменилась. На его коже подрагивала только черная линия губ. Без ресниц, без бровей – его лицо выглядело беззащитным и голым.

– У вас что, нет имени? – Мара чуть вскинула брови и захотела встать с кровати. Проследив за ее взглядом, мужчина поднялся с колена и отступил в сторону, чтобы девочка могла сделать это.

– Нет.

– Я могу вас назвать, как хочу?

– Да.

Она оглядела комнату пытливым взглядом. В своей жизни она давала одно имя: своей тряпичной кукле, которая уже давно износилась и осталась без руки. Маре хотелось завести собаку или кошку, но животные отнимали бы слишком много времени в ущерб образованию. Так какое имя она могла дать незнакомому мужчине?

Подойдя к книжной полке, Мара вытянула свои любимые сказки. Прекрасные наложницы, богатые князья, резвые кони, огненные ящеры из песчаных бурь. Эти сказки обладали таким масштабом, с которым маленькая Мара даже не мечтала столкнуться в своей жизни. Далекие просторы казались ей нереалистичными. Лишь одна сказка была уютной – про нищего разбойника, убившего царевну. А звали его красиво и коротко – Дауд.