– И какие же условия для них благоприятны? – Спросил Корвус, смотря на четыре стоящие в ряд цилиндра, внутри которых находились образцы инопланетной жизни.

– Это нам только предстоит выяснить, – пожал плечами Говард. – Но чтобы не произошло никаких инцидентов, мы держим их в герметичных капсулах, условия в которых максимально приближены к условиям в открытом космосе.

Неожиданно экран ноутбука, стоящего на столе, на несколько секунд погас, после чего на нём появилось изображение в виде нарисованного жука скарабея. Корвус и Говард вопросительно переглянулись и уставились на ноутбук, когда изображение вдруг резко сменилось помехами, а всё электричество в помещении и, о чём можно было судить по крикам из коридора, на всём этаже исчезло. Без ярких ламп на потолке единственным источником света осталось солнце, лучи которого проникали в лабораторию сквозь иллюминатор, но и оно постепенно скрывалось за Землёй.

– Корвус, ты понял, что только что произошло? – Спросил Говард, повернув голову в сторону собеседника, так что часть его лица оказалась полностью скрыта в тени, а вторая была ярко подсвечена солнечными лучами по контуру.

Сам Корвус был неплохо освещён, но предпочёл надеть шлем и включить встроенный в него фонарик, после чего лишь пожал плечами.

– Может быть перебои с освещением? – Предположил он. – Я пойду проверю пробки.

С этими словами он опустил тяжёлый рубильник, отвечавший за механическое открытие двери, и, выйдя в коридор, направился к лифту, но тот тоже отказывался работать, поэтому Корвус стал подниматься на пару уровней выше по лестнице, на которой царила кромешная тьма. Зажав кнопку в основании шлема, он попытался связаться с другими людьми из своего отряда, но вместо ответа раз за разом слышал лишь помехи.

***

Сразу с уходом Корвуса Говард напряжённо осмотрел помещение, но остановил взгляд именно на спорах. После подключения к системе капсулы питались непосредственно от общей сети, из-за чего вместе с перебоем в освещении полностью погасла и их внутренняя подсветка, а солнечного света на них с каждой секундой падало всё меньше. И чем ближе подступала тьма, тем активнее становилась жижа, из-за чего Говард отключил камеру от зарядки и нажал на запись.

Теперь споры не просто безжизненно стекали по стенкам, а активно передвигались в наиболее затемнённые участки, одновременно с этим увеличиваясь в размерах. Это крайне напрягало доктора, ведь он понятия не имел, к чему это может привести, и опасливо ожидал момента, когда солнце окончательно скроется за Землёй.

Вот вокруг планеты полыхнул яркий контур, и сразу за этим последние лучи скользнули по потолку лаборатории. Учёные бегали по коридору с фонариками, стараясь понять, что произошло, но Говард боялся даже дышать. И не зря. С заходом солнца, когда помещение погрузилось в кромешный мрак, споры набрали силу.

Собравшись на стенке одной из капсул во внушительных размеров каплю, они за доли секунды совершили рывок. Снаружи могло показаться, что ничего критического не произошло, но то, как задрожало стекло при ударе, повергло доктора в ужас. Ещё один удар и по стенке прошла длинная трещина, хотя стекло всё ещё держалось. А вот третий удар стал сокрушительным. В образовавшуюся дыру выскользнула склизкая масса, тут же перекинувшаяся на соседний цилиндр.

Обернув его, как удав, слизь стала быстро сжиматься, из-за чего вскоре капсула разломилась напополам и споры слились в единый комок, втрое превосходящий в размерах то, что изначально находилось в цилиндрах, а Говард лишь выжидающе наблюдал за происходящим, не зная, что предпринять, так как с подобным он ещё не сталкивался.