– Доброе утро, Алекс! Ты готов?

– Привет, Эли. Да, все дела успел закончить. Теперь весь день свободен. – Часы на мобильнике показывали без четверти одиннадцать.

– Тогда давай скажем чао Клаудии, и пошли?

– Конечно, только в доме ее нет.

– Она в кухне.

Я сделал несколько шагов в указанном направлении, и громко протянул:

– Клаудия! Мы собираемся уходить!

– Хорошо проведите время, мальчики! Счастливого дня! – донеслось из кухни.

– И тебе хорошего дня! – прогудел Эли.

– Не знаю, во сколько буду дома, – добавил я в открытую дверь.

– Это неважно. – послышалось в ответ. – Лишь бы у вас все получилось!

Подобные шуточки никогда меня не раздражали, так что я лишь еще раз пожелал хорошего дня, и двинулся к воротам вслед за ливанцем.

За оградой нас ждал припаркованный у самой стены маленький красный двухдверный «Фиат». Сбоку на капоте красовался огромный желтый скорпион. Я обрадовался, что хотя бы не придется ехать на автобусе. В какой-то момент в путешествиях от них начинаешь уставать, к тому же поездки в европейских автобусах по российским меркам стоят уйму денег. Эли пикнул брелоком и кивнул головой:

– Залазь внутрь.

– Хорошая машина, – вежливо похвалил я, усаживаясь на далеко отодвинутое назад сиденье. Наконец-то в Греции я увидел машину, у которой ремень безопасности уже был протянут через сиденье и защелкнут в замке, так что пассажиру остается сесть поверх него и не придется чувствовать себя скованным, чего я в машине очень не люблю. Тут уважают правила, поэтому все ездят пристегнутыми. Почти все, – поправил я себя, надежно устанавливая рюкзак на полу между ног.

– Да, неплохая машина. Маленькая, но быстрая, и красивая, – девушкам нравится. Только обходится дороговато. Я хочу найти вариант подешевле. Может быть, арендовать у какого-нибудь местного грека его личную машину, чтобы не через фирму. На пляже, куда мы едем, у меня есть друзья, может сегодня спрошу их об этом. Ну что, готов ехать? – во второй раз глянул на меня Эли и завел мотор.

– Да, конечно, почему бы нет? – ответил я стандартной английской фразой.

– Элла, Алекс. Погнали на нудистский пляж!

Эли вывернул руль, и «Фиат-500» покатил по брусчатке старого города мимо крепостной стены к высоким башням замковых ворот Акандии. Нырнув в их тень, и тут же вынырнув с другой стороны, мы остановились перед столбиком, который загораживал проезд автомобилям.

– Калимера!5 – помахал рукой Эли охраннику в униформе. Тот ответил на утреннее приветствие, нажал кнопочку на карманном пульте, и столбик медленно опустился в мостовую, давая нам дорогу. Машина выехала с мостовой на асфальт, только прибавила скорости, и тут же затормозила на кольцевом перекрестке.

– Если ты не против, сначала заедем в порт, – полувопросительно сказал мой новый знакомый. – Мне надо узнать расписание паромов на Миконос, и может быть, сразу купить билет.

– Конечно, почему нет? Делай что тебе нужно, мы никуда не торопимся. – Эли кивнул и свернул налево, на набережную. – Так когда ты собираешься ехать на Миконос?

– Завтра или послезавтра. Там мои друзья отдыхают. С ними проводить время всегда весело.

Я никак не могу привыкнуть к этой особенности современного английского: невозможно точно сказать, кого собеседник имеет в виду, когда говорит «друзья»: кто они, мальчики или девочки? В случае с Эли подозреваю, что это почти всегда вторые, если он не называет имен.

Как раз туда, где днем раньше я видел готовившиеся к отправлению огромные паромы, мы и подъехали. Эли совсем не позаботился припарковаться там, где предписывала разметка, а остановился прямо напротив длинной будки с окошками, за которыми с индифферентным видом сидели два грека средних лет в одинаковых голубых рубашках. Широченный бетонный пирс заканчивался прямо перед нами ограждением из колючей проволоки, за которым начинались наваленные друг на друга глыбы волнолома. Чуть в стороне маячил шлагбаум перед воротами на паром. Слабый морской ветерок еле обдувал порт. Солнце подобралось к зениту. Вся картинка за окном машины – грязно-белый бетон пирса, белые отблески на воде и пронзительно синее небо, настолько однородное, что не разглядишь, глубокое оно или плоское – все это сияло перед глазами цветами греческого флага.