Когда автомобиль затормозил, и она увидела, кто сидит за рулем, в груди что-то дернулось.

Питер Блайт.

Он вышел из машины, и на мгновение показалось, что время застыло. Лицо, обычно собранное и непроницаемое, сейчас было бледным, шокированным. Глаза – глубокие, синие, – метались от одной девушки к другой.

– Питер… – прошептала Пасифика.

Она сорвалась с места и бросилась к нему, запуская руки в его пальто. Он не колебался ни секунды – обнял ее, сжал крепче, вцепившись так, будто боялся, что она снова исчезнет. Потом наклонился и жадно впился в ее губы, словно хотел убедиться, что она настоящая.

Джини и Лайза переглянулись, смущенно улыбаясь, но не вмешиваясь.

– Я не верю… – выдохнул Питер, наконец отстраняясь и обводя их взглядом. Он явно пытался осознать, что перед ним стоят не призраки, а настоящие, изможденные, но живые девушки.

Он быстро снял свое пальто – массивное, темное, пахнущее дорогим парфюмом и кожей – и накинул его на Джини, которая была одета меньше всех.

– Садитесь в машину. Сейчас же. Вы замерзли.

Они не стали спорить. Дверцы автомобиля с глухим звуком захлопнулись, и Питер развернул руль, топя на газ.

Он бросил быстрый взгляд в зеркало, затем, не отрывая глаз от дороги, спросил:

– Элизабет? Как ты тут оказалась?

Лайза чуть помедлила, а потом только усмехнулась.

– Вы видели не меня. Донателла… она подменила меня собой.

– Но…Разве вы ее не убили? – он посмотрел на Лайзу через зеркало заднего вида.

Лайза лишь пожала плечами, и откинулась назад. Она уже успела позабыть о том, что Пасифика рассказала ему о причастности к пропаже Донателлы.

– Профессор Блайт, – голос Джини прозвучал более уверенно, чем она себя чувствовала. – Можете отвезти нас в «Флойдс»? На Медисон-авеню.

Питер бросил на нее оценивающий взгляд, затем перевел его на остальных. Лайза выглядела так, словно готова была рухнуть прямо на заднем сиденье, Пасифика, укутавшись в его пальто, сжимала холодные пальцы. Они были не просто измучены – истощены до предела.

– Вам не в бутик, а в больницу, – сказал он наконец. – Или хотя бы в полицию.

– Нет! – Пасифика резко повернулась к нему, ее глаза вспыхнули. – Донателла думает, что мы все умерли. Если она узнает правду сейчас…

Питер задумался, его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но Лайза опередила его:

– Это ведь вы вытащили Линду и Джорджа? Откуда вы вообще знали?

– Мне пришло письмо. Я решил ему довериться, – Питер перевел взгляд на Пасифику. – Это было от тебя, верно?

Пасифика не отвела глаз.

– Да. Я написала тебе его. Анонимно. Месяцами я искала способ выбраться, изучала систему, искала уязвимости. И знала, что ты – единственный, кто сможет помочь.

В салоне повисла оглушающая тишина. Лайза медленно выпрямилась, в ее глазах читалось изумление.

– Ты все это организовала? – Джини нахмурилась, словно пытаясь осознать услышанное.

– Да, – тихо произнесла Пасифика. – Я не могла оставить вас там.

– Охренеть… – Лайза откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза. – А я думала, ты просто тихая девочка-художница.

***

Полтора часа спустя вдали появились очертания Манхэттена. Высотки, словно огненные башни, возвышались над горизонтом, отражая в стеклах последние лучи заходящего солнца. Город жил своей обычной жизнью – шум, пробки, неоновый свет вывесок.

Питер лавировал между машинами, свернул на Парк-авеню, проехал мимо роскошных витрин бутиков – Hermès, Ralph Lauren, Brunello Cucinelli. Джини поймала свое отражение в стекле одного из магазинов и едва сдержала кривую улыбку. Шелковый пеньюар, измятые тапочки… Прекрасно вписывалась в богемный стиль – если бы была безумной эксцентричной миллионершей.