***

После перерыва, когда все вновь заняли свои места в зале суда, напряжение стало почти осязаемым. В воздухе висел предвкушающий страх, смешанный с адреналином. Репортёры не сводили глаз с судьи, готовые в любую секунду вырваться наружу, чтобы первыми сообщить миру о приговоре. Лайза незаметно вытерла влажные ладони о подол своего строгого платья.

Судья откашлялся, его взгляд медленно скользнул по подсудимым. Взяв в руки бумаги, он заговорил:

– Мы выслушали все показания. После долгого обсуждения суд вынес решение.

Зал замер. Кто-то сглотнул, кто-то сжал подлокотник кресла так, что побелели костяшки пальцев. Судья сделал паузу, играя на нервах присутствующих.

– Кэтрин Фирс признана виновной в убийстве обеих девушек. Что касается остальных обвиняемых… – он сделал ещё один театральный перерыв, заставляя напряжение достичь предела, – они признаны невиновными.

Вспышки камер ослепили зал. Репортёры наперебой выкрикивали вопросы, но судья поднял руку, заставляя всех замолчать.

– Кэтрин Фирс действовала в одиночку, манипулируя ситуацией, пытаясь подставить остальных. Её мотивом была личная месть. Суд учёл все доказательства и пришёл к выводу, что преступления были совершены ею одной.

В этот момент поднялся адвокат Кэтрин, высокий мужчина в безупречном тёмно-синем костюме. Его уверенный голос прорезал напряжённую тишину:

– Ваша честь, я не закончил свою речь, и вопрос о месте заключения моей подзащитной не решён. Я настаиваю на переводе мисс Фирс в психиатрическую лечебницу.

Кто-то из присутствующих громко фыркнул, но адвокат продолжил:

– Мы располагаем официальными заключениями психиатров, подтверждающими её нестабильное состояние. Моей подзащитной требуется лечение, а не наказание.

С противоположной стороны резко поднялся прокурор. Сжав тонкую кожаную папку в руках, он бросил холодный взгляд на адвоката:

– Лечение? Вы серьёзно? Кэтрин Фирс хладнокровно убила двух человек. А что насчёт Трэвиса Дженсена? Мы так просто забудем это дело?

В зале поднялся ропот. Репортёры, словно стервятники, жадно ловили каждое слово. Судья снова жестом призвал к тишине.

– Кэтрин Фирс, – его голос был твёрд, – до окончательного вынесения приговора вы будете содержаться в следственном изоляторе.

По залу прокатился гул. Кэтрин не проронила ни слова. Её худощавое тело, облачённое в оранжевый костюм, казалось неподвижным. Когда охранники подхватили её под локти, она подняла голову и, проходя мимо Лайзы, произнесла тихо, но достаточно отчётливо:

– Мы ещё увидимся.

Лайза осталась неподвижной, но внутри всё сжалось. Это не была угроза – это было обещание.

Но ей не дали переварить этот момент. Как только Кэтрин увели, на ребят обрушился шквал вопросов. Репортёры, размахивая микрофонами, напирали с разных сторон:

Толпа начала теснить их, но в этот момент, сквозь людей, пробралась мать Лайзы. Она уверенно перехватила дочь за плечи и отвела её в сторону. Её кольца от Cartier сверкнули в свете вспышек.

– Всё кончено, дорогая, – произнесла она, прижимая Лайзу к себе. – Ты невиновна.

Но Лайза не могла сказать того же. Она смотрела на закрывшуюся дверь, зная, что это не конец.

Это была только первая глава войны.

Глава 2

Лайза сидела на полу своей комнаты в одном из пентхаусов Верхнего Ист-Сайда, разглядывая пейзаж зимнего Нью-Йорка сквозь панорамные окна. Снег лениво падал на крыши, приглушая неоновый свет реклам, но её мысли были слишком хаотичными, чтобы оценить эту красоту. До суда оставалось всего две недели. Она не общалась с друзьями уже полтора месяца, полностью исключив из жизни всех, кроме матери и детектива Хантера, ведущего дело в "Хиллкресте". Ей казалось, что тишина, окутывающая её, была почти невыносимой.