Уверен, что многих счастливых людей, которые сейчас читают эту книгу, невозможно обидеть, их можно только рассмешить!
Как закалялась сталь
Роман
В тихой смиреннице каждой,
В робкой застенчивой лапушке
Могут проснуться однажды
хитрые гены прабабушки.
И. Губерман, немного откорректированный
Пролог
Не знаю, есть ли сегодня в школьной программе по литературе произведение Николая Островского «Как закалялась сталь». Ибо когда-то мы этот «процесс» не только изучали, но и ощущали его на собственной шкуре! Для тех, кто по каким-то причинам не нашел общий язык с отдельными произведениями советской литературы, поясню, что «сталь» в данном контексте – это не сплав металлов. Это метафорическое, образное определение характера, воли и терпения человека, которые закаливаются в трудах, борьбе и подвигах. Потому что ничей в мире характер от рождения не напоминает сталь, он становится таким с годами, оттачивается, подвергаясь опасностям, испытаниям и искушениям. Например, герой книги
«Как закалялась сталь» совершил свой первый подвиг еще в детстве, подсыпав соседу в тесто для пирогов крепкой махорки. Для меня сегодняшнего этот подвиг смахивает на мелкое хулиганство, и коли б застал того махинатора, уши бы ему надрал. Вырастая, герой совершал другие подвиги, строя новое общество в борьбе и лишениях. Не буду уклоняться в политику и историю, а расскажу вам, как закалялась сталь в моих веснах.
Глава первая. Двое в душе, не считая расчески
Было солнечное выходное утро. В прекрасном расположении духа я принял контрастный душ, так сказать, сбросил ночной пепел и по дороге из ванной в свою комнату насвистывал счастливую веселую песенку об орлятах, которые учатся летать. На данный момент мое счастье было заключено в границах между подошвами ног и теменем. И несмотря на то, стоит ли оно миллион долларов в год или сто, внутреннее ощущение от него было совершенно одинаково! А сейчас лежала благородная цель: посвятить время изучению бицепсовых бугорков на моих гимнастических руках. Застыв перед трюмо, я так и не успел снять с плеча полотенце… Откуда ни возьмись, без таинств великосветских церемоний и прелюдий, без объяснений в комнату влетела баба Люба. Атаковав «хваткой за шиворот», она потащила меня в ванную.
«Что я там мог натворить? – думал я. – Может, хозяйскую трехзубцовую расческу уронил? Расплескал что-то из омолаживающих грязей? Тех мазей, напоминающих технический солидол и жидкий скипидар разом… Стоит ли так о них сокрушаться? Да вроде и самый лучший подарок ей, женщине постбальзаковского возраста, сделал: напрочь забыл и никогда не вспоминал, сколько ей лет…»
За этот небольшой коммунальный путь юный викинг уже успел приготовиться к отражению атаки. Бабка когтем своего перста, напоминающего сук старого дуба, ткнула в стену рядом с зеркалом.
– Што ЭТО? – тихо прошипела она. И старательно попыталась вонзить в меня глазки, но мои мигалки вопросу не подчинялись и… упорно таращились в разные стороны. Стена была в самом расцвете дряхлости.
– Хоть не археолог, но предположу, что это борт древнего корабля! – попытался сострить я, помня, что юмор иногда способен обезоружить противника. Но здесь против оного было противоядие: отсутствие этого чувства у оппонента в априори.
– Не шути, штудент! Итак, ШТО ЭТО? – децибелы голоса бойкой старушки нарастали, и я подумал, что мирный контакт между цивилизациями может и не состояться на должном уровне.
– А, это? Возможно… стеклянный отражатель? – мне лучше было понять ее неправильно, чтобы потом свалить все на недопонимание. Бабуся так активно потерла зеркальную поверхность шкафчика, будто хотела протереть дыру: