– А я?

– А ты, барыня, сиди. Жди. Разведу костёр, тогда сядешь у огня. Ночи ещё холодные.

Всю дорогу от Омска Елена пыталась научить эту деревенщину, что обращаться к ней нужно на «Вы», но всё было бесполезно. Народ в этих краях жил вольный. Многие из местных были крепостными сибирскими казаками. Услышав в Омске слово «крепостные», Елена, было, приободрилась и попыталась поставить одного из таких на место. Кто, дескать, крепостной, а кто, хоть и заезжая, но дворянка-помещица. Но ей быстро объяснили, что казаки – люди вольные, а «крепостные» – потому как живут в крепостях… Вот и приходилось теперь терпеть столь неучтивое к себе обращение. Да и страшновато было, находясь во многих тысячах вёрст от дома, диктовать свои порядки. Каждый раз, нанимая очередного ямщика, она обращалась за помощью в местный полицейский участок или почтовую станцию, чтобы ей помогли с выбором «порядочного человека».

– А здесь безопасно? – снова спросила она удаляющегося мужика.

– Если про людей, то да. Казаки в этих местах навели порядок. Местные степняки – исключительно мирный народ. А китайские, лихие людишки, озоруют выше по Иртышу. Так что не боись… Люди не тронут.

– А не люди? – насторожилась Елена.

– Не люди… Если будем молиться, не придут. А вот с волками встречаться бы не хотелось, – сказал ямщик и пошёл от дороги в степь, потирая рукой поясницу.

– Волки? – с дрожью в голосе прошептала Елена и полезла в дорожную сумку. Там лежал кремневый дуэльный пистолет отца. Она дрожащими руками начала его заряжать.

Пользоваться оружием её научил ещё папенька. Когда-то он пережил крестьянский бунт и с тех пор считал, что каждый член семьи должен уметь стрелять. Он даже брал Елену на охоту, где и ей доводилось стрелять. Но убивать зверей ей было жалко, поэтому она всегда стреляла мимо. «Как же так, Ленушка?!» – говорил с укоризной отец, – «Ты же без промаха стреляешь по мишени!». «Я просто растерялась, папенька», – с напускной грустью отвечала она, глядя себе под ноги и радуясь, что зверюшка осталась жива.

Теперь, когда перед её мысленным взором возникла оскаленная пасть волка, душа наполнилась решимостью. Она выстрелит без колебаний, без тени сожаления. Хотя опыт подсказывал, что пистолет – не ружьё, и попасть в цель будет большой удачей.

Тем временем Солнце стало опускаться за горизонт, и вид цветущей степи на закате так завораживал, что Елена невольно залюбовалась. Забыв и про волков, и про ногу, она вдыхала прохладный воздух и смотрела вдаль… Сколько же ей ещё ехать по этим бескрайним просторам? Когда она вернётся в своё именье? Она в душе чувствовала, что это путешествие изменит её жизнь… Но в чём и насколько она не могла себе представить. Тем временем уже основательно стемнело и Елена начала беспокоиться.

– Ну что, барыня, – услышала она из темноты бодрый голос Егора, – сейчас разведу костёр и будем устраиваться.

Он подошел к кобыле и освободил её от упряжки. Привязав животное на длинную верёвку к бричке, Егор начал разводить костёр.

Темнота степи сгущалась, накрывая путников, словно чёрный купол, подбитый серебристыми щербинами звёзд. Пламя, запрыгавшее в изогнутых ветвях саксаула, оживило тени, превратив их в пляшущих бесов. Угрюмый ямщик помог Елене спуститься на землю. Ворча что-то себе под нос, он расстелил под ногами грубую подстилку, напоминавшую валенки, пропитанные вековой пылью. Где-то за горизонтом загрохотало.

– Впервой от Омска ночуем под открытым небом, барыня, – буркнул он, словно извиняясь за саму природу.

Но едва он достал котелок, намереваясь идти к реке, кобыла рванула постромки, забившись в истерике. И буквально через мгновение, как будто совсем рядом, воздух разрезал волчий вой – низкий и протяжный, словно звук туго натянутой струны над пропастью, отзываясь в бездонном небе зловещим эхом. По спине Елены пробежала ледяная змейка.