– Я никому не позволяю снимать себя на видео. – резко обрубила она.

– Хорошо, – не сдавался я. – Видео не будет. Только аудиозапись.

– Нет! – сказала она еще резче и повернулась ко мне спиной.

– Тогда предлагаю просто печатный текст в формате «вопрос-ответ».

   Она полуобернулась ко мне и сквозь зубы прошипела:

– Послушайте, а не пройти ли вам в жопу!

   От вынужденного безделья и несколько уязвленного самолюбия я начал выслеживать ее по судну.

   Примерно через двое суток после моего злосчастного диалога с лидером (лидеркой) акционистов на судне произошло убийство. Утром я спустился в салон, где застал возбужденную толпу пассажиров. Оказалось, что ночью был убит выстрелом из карабина пожилой и вполне респектабельный одинокий джентльмен. Никто тогда еще не знал, что это зверское убийство окажется первым в длинной серии аналогичных преступлений, совершаемых в течение недели каждую ночь тем же оружием в разных каютах. Была вызвана с берега следственная бригада ФБР, прибывшая на вертолете сразу же после второго убийства. Однако ничего установить они так и не смогли. Не было найдено ни оружие, ни возможный мотив преступника. Жертвами становились совершенно разные люди, никак не связанные друг с другом, каюты которых были разбросаны по всем палубам и коридорам судна. Так была убита пара юных молодоженов, совершавших свадебное путешествие, пожилая англичанка-пенсионерка, преуспевающий мексиканский бизнесмен средних лет. Пассажиры почти единодушно связывали происходящие на судне убийства с выходками акционистов и требовали от капитана их немедленной изоляции до прибытия в ближайший порт. Я же продолжал от нечего делать выслеживать по судну их мужеподобного лидера. Как-то раз я заметил ее внизу, возле подсобных помещений. Следуя за ней, я наткнулся на матроса-филиппинца, который схватил меня за руку, отвел в сторону и прошептал почти на ухо:

– Сэр, я нашел карабин. Пойдемте со мной.

   Он повел меня круглым коридором вокруг подсобных помещений. Когда мы почти описали полный круг, он остановился и открыл дверь в маленькую каморку, где стоял кубический шкаф со спецодеждой и треугольный стол, на котором были навалены фонари, каски и еще какое-то барахло. Филиппинец юркнул под шкаф и вытащил оттуда грязное покрывало. Он развернул его, встряхнул и застыл, глядя на меня недоуменно и беспомощно.

– Сэр, клянусь вам, он только что был здесь.

   Когда мы проделывали обратный путь тем же круглым коридором, меня вдруг осенило. Что мне напомнило это круговое движение? С чем оно так прекрасно соотносится? Ну конечно же. Рулетка!.. Я добился встречи со следователем ФБР в его каюте, поделился с ним своими соображениями, и в тот же вечер мы пошли в казино, где выяснилось, что действительно некий азартный австриец каждый вечер проводит за рулеточным столом и постоянно проигрывает крупные суммы.

– А какие номера оказались проигрышными для него в течение последней недели? – вдруг спросил я крупье. – Вы должны это знать.

   Моя догадка попала прямо в цель! Проигрышные номера в точности соответствовали номерам кают, в которых совершались убийства.

   Мотивацией к началу этих записей ещё задолго до космической экспедиции послужило предписание экзистенциального психоаналитика изливать мои перверсивные фантазии и депрессивные видения на бумаге в качестве одного из методов коррекции парафилий и депрессий (что, кстати, отчасти помогло мне пройти психологическое тестирование перед полетом – иначе не видеть мне Космоса, как собственных ушей). Идея заключалось в том, чтобы всю эту мутную пену моего «я» транслировать тексту, делегировать ему все полномочия и ответственность за то, за что иначе пришлось бы держать ответ мне самому… Однако, едва я начал писать, стремительный поток письма захватил меня и постоянно влечет дальше, далеко за пределы семиотико-терапевтических установок психоаналитика. Я подобен щепке в этом мутном потоке – он влечет меня неведомо куда, и я всецело нахожусь в его власти.