Позже, правда, отношение водил к Ленчику стало меняться. Стали замечать мужики, стоило Ленчику с кем-нибудь подзависнуть, и с машиной обязательно случалась поломка – несмертельная, но поломка…

Первым заметил это Серега с МАЗа, мужик под пятьдесят. Отдохнув с ней положенное время (а именно, пока ее не забрали), взял заявку и… в путь. Да недолог был тот путь. Провернуло движок у машины в обратную сторону. Так далеко от стоянки и не отъехал, притараканили обратно. И стал он его, двигатель, чинить, приговаривая: «Ах ты ж, Ленчик, невезуха шоферская, где ж ты сейчас, милая, помогла бы чем». Посмеялись, посудачили с хохотом мужики. Да и поразъехались.

Следующим стал МАN. Машина серьезная, да и мужики питерские с опытом и знаниями. На момент их стоянки и появилась Ленчик на их питерские головы. Баню заказали чин-чинарем, посидели, выпили и айда любить по очереди Ленчика. Затем и в кабину уволокли. Так до отъезда и жила у них. А отъезжали они на второй день. Пришли рассчитываться за «хлеб-соль» и между прочим поинтересовались, можно ли Ленчика до Питера прокатить. С возвратом. Обратно с кем-нибудь отправят. «Она ничейная, вольная. Если хочет, то ее не привяжешь». На том и разошлись.

И поехала Ленчик до Питера… семьдесят километров! Притащили мужиков на сцепке. Рессора лопнула. А рессора у МАNа – четыре сантиметра. Вся стоянка ходила смотреть, как такое могло случиться. Однако же случилось. Ленчик благополучно где-то по пути вышла, до Питера не добравшись.

А затем уже шло все по сценарию написанному и срежиссированному кем-то свыше. Появлялась Ленчик, обязательно был на стоянке кто-то новенький из дальнобойщиков и, видя симпатичненькую самку, просто плыл по течению своей похоти (в чем, возможно, позже раскаивался). Даже один из бывших «директоров» Игорек, мужик, побывавший в двух лагерях и не боявшийся ни черта, ни ладана, разок попал под раздачу. Подсадил Ленчика, чтобы подбросить до остановки – метров пятьсот до трамвая всего. Беззлобно и со смехом. А вот когда на веревке притянули обратно, клял и Ленчика, и голову свою глупую, которая додумалась ее в машину пустить, зная ее репутацию. Пробил оба колеса, помяв при этом диски, а машина у Игорька была хорошая – «мерс» – хоть и небольшой, 180-й, но с «Жигулей», опять же, ничего не переукомплектуешь. И тогда решил Игорек, что Ленчик эта – КАТАСТРОФА шоферская! И пускать ее в любой автомобиль себе дороже. Прозвище сразу к Ленчику прилипло, и решено было на стоянке прибывших о сем факте предупреждать заблаговременно во избежание недоразумений. Да разве кто в это верил? Ржали новенькие рисковые мужики все, жизнь под себя подмявшие – да чтоб бабы с вершок ростом испугаться… Вот и велась понемножку статистика от Ленчика потерпевших. Те же, кто был с ней и уже обжегся на любви этой каверзной, обид не держали, а приглашали Ленчика уже на нейтральную территорию, снимая или баню, или номер в будке, наспех переоборудованной в «гостиницу».

Узнав, что дали ей кликуху Катастрофа, нисколько этим не смутилась, а при знакомстве порой так и говорила: «Лена я, Катастрофа». При вопросе глупом: «Почему Катастрофа?» – «Могу доказать!» И все! Мужик попал…

День, о котором я расскажу, выдался ничем не примечательным. Холодно, сыро и дождик промозглый. Одним словом, дрянь день. Еще и на стоянке сменщик предыдущего, сторожившего до него, приболел запоем, пришлось отложить директорство и самому присматривать за стоянкой. Был я на то время холост, потому и неважно мне было, где я буду и как.

До меня ночью заехал на МАЗе мужик, до трех дня отсыпался, затем выполз наружу, походил по стоянке и, найдя какого-то своего знакомого по трассе, зарулил с ним в вагончик, под кафе переделанный, и там завис под водочку. Ничего необыкновенного в этом не было, все, как всегда. С дороги мужик. Может с устатку и оттянуться. Его право. Сотоварищ его лишь поднялся с просьбой подсобить с банькой, мол, с дороги – сам Бог велел! Да и подсобник еще не ушел, потому истопил он им баню. А затем все и началось…