В половине второго Анни спустилась в гараж. Если бы кто-нибудь из знакомых сейчас видел ее! Превращение состоялось. Она уже не была прежней Анни. Это была другая женщина, с властным и чувственным выражением лица. Надев черные солнцезащитные очки, она села в машину. Автоматически открылись ворота гаража, затем металлическая решетка ограды. Она выехала на дорогу. Решетка закрылась. В окне ближайшего коттеджа Анни увидела белевшее пятно человеческого лица. Это соседка. Тучная, малопривлекательная особа. Они не любили друг друга. Анни казалось, что соседка подозревает ее в многочисленных связях с мужчинами и в то же время завидует ей. Но она не могла представить себе и малой части того, что было на самом деле…

«Квартиру надо привести в порядок», – подумала Анни, захлопнув за собой дверь и бросив на столик в прихожей сумку с провизией, которую она только что купила в супермаркете. В ее распоряжении целый час. Он позвонил в пять минут четвертого. Анни открыла дверь. Вошедший в квартиру мужчина, несомненно, принадлежал к скандинавскому типу. Они обменялись оценивающими взглядами. Несколько ритуальных фраз. Все как обычно. И как обычно, в этот момент она пыталась разобраться: может ли он ей понравиться? Скандинав производил двоякое впечатление. С одной стороны, он казался настоящим мужчиной, но с другой – было в нем что-то рыбье: холодная кровь, почти не мигающие глаза, размеренные движения. Только бы он не оказался психом, вроде того, что был тут месяц назад. По этому поводу у нее состоялся серьезный разговор с Артуром, который пообещал, что подобное не повторится. Человек, который был здесь месяц назад, представился врачом. Ей-то все равно – пусть будет врач, пусть кто-нибудь другой, это не имеет значения. Ее никогда не интересовала профессия. Но чтобы она связывалась с сумасшедшим? Этот врач принялся описывать эпизоды своей практики. Вначале все выглядело вполне обыкновенно. Затем она стала замечать маленькие неувязки в его рассказе… описание с точки зрения врача как бы переместилось в иную плоскость… он был одновременно и врачом, и больным. Ощущения больного постепенно становились все более отчетливыми и навязчивыми. Она почти физически чувствовала страдания умирающего.

Мужчина как будто забыл, зачем он пришел сюда, полностью погружаясь в сплетенную им самим фантасмагорию боли и мучений. Он получал удовольствие, она видела это. Он хотел стать больным, стать оперируемым, стать куском живого тела, над которым колдуют врачи-экспериментаторы. Это было непередаваемое ощущение. Она с трудом смогла найти предлог, чтобы выскользнуть из квартиры. Артур заверял ее потом, что парень казался абсолютно нормальным…

И вот теперь она с повышенным вниманием всматривалась в нового знакомого, пытаясь прогнозировать его действия. Ей показалось, что он почти не смотрит в ее сторону. «Артур мне все объяснил», – сказал он. Что он мог ему объяснить? Она чувствовала, что становится излишне эмоциональной. Нельзя в каждом человеке искать идиота. Тем не менее они никак не могли найти общий язык. Это было так на нее не похоже. Она попыталась определить, что именно ее не устраивает. Скандинав выглядел заторможенным. В таком возрасте он, безусловно, не мог быть девственником. и все же… что-то в нем такое… незрелое. Наверное, на нее слишком подействовал тот парень. Все должно быть в порядке. Нужно немедленно выпить… Гость пил очень мало, но, кажется, вино действовало на него. Анни отметила, что атмосфера стала непринужденней. Но все равно чего-то не хватало…

«Музыка? Что вы любите?» – «Мне без разницы». – «Я предпочитаю классический джаз-рок. У меня есть видеокассета с записью концерта…» – «Нет-нет, я не хочу смотреть телевизор». – «Тогда я поставлю запись…»