– А ты не знал, что он отца ищет? В душу полез, кадровика приплёл.

– Все чего-то ищут! Отца, сына, славу… Алые паруса… А зачем? Зачем он химеру ищет? Что изменится, если повезёт и найдёт, допустим, этого батяню? Вдруг министром окажется, знаменитым артистом, заслуженным геологом? Поможет с карьерой, с деньгами. А если – алкашом?.. Он хоть раз задумывался о цели своих поисков? О возможных результатах? Пётр Тимофеевич – не отец, но солидная кандидатура… Член партии. Говорит красиво.

– Причём здесь кадровик?

– Он его усыновить хочет. Сам в детдоме вырос. Возмечтал старичок на старости семью сделать… Как думаешь, Шкалик пойдёт на это?

– Он тебя в шахматы сделал? Чё тупой… такой… Шкалику его отец нужен, личный, слышь ты… Мамка завещала найти. Завещание – это бриллиант такой. Семейная реликвия. Он хочет батю найти как… не знаю… опору в жизни, что ли. Душу родственную, с кем… тоской поделиться, или счастьем. Ты Тюфеичу скажи: пусть Оператора усыновит. Этому точно батя нужен. Ну, или какое-нибудь шефство.

– А ты чё лезешь не в своё дело? – Сашок внезапно побагровел и предстал перед компанией в новом облике – оскорблённого агрессора.

– Кто тут лезет?.. Не ты ли, сексот конторский? – Лёша Бо взвился и ухватил Сашка за отворот штормовки. – Не ты ли вынюхиваешь, кто чем дышит? Тебя кто сюда звал?..

Сашок взвился резвее Лёши Бо. Также облапал лёшину джинсовку и рывком прижал дылду к стене. Оба вертанулись по оси, повалились в стену, с грохотом ударились о край стола с шахматами. Задели тычками тел вернувшегося Оператора, растерянно защитившегося от угрозы двумя руками. Но позади их подхватился Митрич, и в тот же миг схватил Сашка за шиворот и резко оторвал от Шкалика, прижал к себе.

– Э-э-э, петушки! Только без рук, а то ещё травму мне тут устроите. Кто на профиль пойдёт… Александр Григорьевич, успокойся… Лёша, ты что сорвался? Вот-те и блиц-турнил…

– Вничью партия вышла. Ты-то тоже Шкалику продул… – мгновенно успокоившийся Сашок, отряхнул штормовку и вышел из комнаты. Леша Бо, потирая ушибленную руку, присел на свой вьючник, злопыхая междометиями.

Блиц закончился потасовкой. Оператор не сыграл с Митричем. Победитель не сразился с претендентом… В шахматной баталии – блицтурнире – не случилось завершения. Геологи, растерянно подхватившиеся с места, застывшие в нерешительности, по завершении схватки со смешками попадали в кровати, с книгами в руках, с пикетажками, не дооформленными на скважине. Конфликт рассосался в минуту. Лёша, спустя четверть часа, стоял на коленях, скособочившись над вьючником, разглядывал тавро неизвестного этноса. Ушибленное место саднило. Руки потрясывало мелкой дрожью. Бормотал, вместо матов, несуразные слова:

«Хара-нор… кара-пуз… за-бор… пара-шют…”. Шепот его, точно шаманское заклинание, гипнотизировал… Дремали. Слушали шамана… “ Про-щай, Хара-нор… зна-ешь… за-будешь… дос-танешь… чек-лага… Тур-га… Кукуль-бейка…»

Сашок Макаров, вернулся в комнату, разделся, лёг под одеяло. На волейбольные баталии он не ходил.

Митрич вышел поискать Шкалика. Не терялся тарас: сидел на ступенях крыльца, качая кружку на мизинце.

– Ничья у нас в блице – признался Митрич Шкалику, примостясь рядом. – Это что теперь получается? Сашок на контору работает? Про халтуру вынюхивает, Тюфеичу досье поставляет… Ты знаешь, а Валя Фролова родственница Тюфеича. Да и Миркину, вроде… Если донесет дома – нас сгноят на Колыме.

Шкалик неопределённо передёрнул плечами. Не нашёл что ответить.

– Слушай, значит, не зря диссиденты за рубеж бегут?.. Там за халяву, наверно, не преследуют? Капитализм же. Заработал – получи…