В ту ночь Лео не мог уснуть. Он сидел на крыше сарая, глядя на звезды и на одинокую лампу, горящую на площади. Свет, который еще вчера казался ему чудом, теперь выглядел как глаз надзирателя. Он вспомнил слова Калеба. И вспомнил слова своего деда, Матвея, который часто говорил: «Любая цепь начинается с одного, самого блестящего звена». Он не знал, кому верить. Но он понял одно: взрослые, в своей борьбе за «правильное» будущее, забыли спросить у него, ребенка этого нового мира, какого будущего хочет он сам. И он решил, что больше не будет просто слушать. Он будет смотреть. И делать собственные выводы. Война за его душу действительно началась. Но теперь он собирался стать в ней не объектом, а самостоятельным игроком.

В душе двенадцатилетнего мальчика началась своя, самая страшная война. Война между рассказом Эзры о чудесах науки и шепотом незнакомца о свободе от них. Война между верностью деду и новой, пугающей правдой.

Иона добился своего. Он не просто осадил Каменный Форт. Он осадил душу его будущего лидера.

Фрагмент утраченной информации: цитата из дневника Роберта Оппенгеймера, 16 июля 1945 года.

«Мы знали, что мир уже не будет прежним. Несколько человек смеялись, несколько плакали. Большинство молчали. Я вспомнил строку из священной книги индуизма, Бхагавадгиты… „Я – Смерть, великий разрушитель миров“. Полагаю, мы все, так или иначе, это почувствовали».

Элиас Вэнс двигался по следу Очистителей, как охотник. Он был всего в дне пути от них. Ночью он видел вдали слабое, но постоянное свечение – Каменный Форт. И он понял, что именно туда ведут все нити. Туда бежал Эзра. Туда же стремились и Очистители. Он прибавил шагу, гонимый дурным предчувствием.

Его тело протестовало, но воля была несгибаемой. Каждая горящая миля приближала его не просто к Эзре, а к эпицентру борьбы. Он чувствовал это интуицией историка. Великие битвы всегда происходят там, где сталкиваются не просто армии, а идеи. И этот маленький огонек в ночи был костром, к которому слетались все мотыльки нового мира – и те, кто нес свет, и те, кто нес тьму.

В самом Форте напряжение достигло предела. Шпионы Ионы, «шептуны», сделали свою работу. Община раскололась. Одни видели в Эзре и его знаниях спасение, другие – проклятие, которое навлекло на них гнев фанатиков. Матвей Камень пытался удержать порядок железной рукой, но его авторитет впервые пошатнулся. Люди смотрели на него с сомнением.

Лео молчал. Он избегал Эзру, но и не примкнул к тем, кто требовал изгнать инженера. Он носил в себе ядовитые слова «спасителя» и не знал, кому верить. Его детство кончилось. На его душе появлялся первый, самый глубокий шрам – шрам предательства, реального или мнимого.

Нападение началось на рассвете.

Иона не стал штурмовать ворота. Он использовал огонь и хитрость. Десятки горящих стрел, обмотанных пропитанной жиром тканью, полетели через частокол. Они целились не в людей. Они целились в деревянные дома, в амбар с зерном, в сарай с сеном. В то, что составляло жизнь Форта.

Община, раздираемая внутренними ссорами, оказалась не готова. Началась паника. Люди бросились тушить дома, расталкивая друг друга, действуя вразнобой.

– Это кара! – кричал кто-то из сторонников кузнеца. – За свет! Ломайте ветряк!

Несколько человек, обезумев от страха, действительно бросились к мачте с топорами. Им преградил путь Давид, держа в руках тяжелый гаечный ключ – единственное оружие, что оказалось под рукой.