В его сознании возникла четкая мысль, новое направление поиска. Городской Архив.

Место, которое он всегда подсознательно избегал. Если библиотека с ее вечно переставляемыми книгами и странной хранительницей Марьей Ивановной была для него пространством игры, лабиринтом смыслов, где можно было заблудиться и найти нечто неожиданное, то Архив представлялся ему полной противоположностью. Царство строгого порядка, пыльных папок, инвентарных номеров, сухих фактов, дат, имен. Место, где реальность зафиксирована, прошнурована, пронумерована и погребена под слоями бюрократической номенклатуры. Храм официальной версии истории, где нет места двусмысленности, интерпретации, разрывам. Или… так только кажется?

Возник контраст, почти диалектическое противоречие. Библиотека – живой, хотя и странный, организм, где время петляет, а книги ведут свой тайный диалог. Архив – некрополь, хранилище мертвых фактов, попытка остановить время, зафиксировать его раз и навсегда. Но именно там, в этой твердыне порядка и забвения, могли сохраниться следы того, что выбивалось из общего ряда. Официальные записи об исчезновениях, о странных происшествиях, о людях, чьи истории не укладывались в рамки дозволенного. Возможно, именно в этом тексте официальной памяти, в его лакунах, в его пропущенных строках или вымаранных именах, и скрывались те самые «разрывы», о которых говорила Лика.

Решение было принято. Он должен погрузиться в этот другой текст – сухой, казенный, но, возможно, не менее коварный, чем философские трактаты. Он должен попытаться найти в нем следы Лики – не как метафоры или символа, а как реального человека (или не человека?), чье присутствие было зафиксировано – или стерто – в документах прошлого. Он должен был войти в Архив теней, чтобы попытаться пролить свет на тень, преследовавшую его.

Андрей поднялся из-за стола, бережно собрал свои немногочисленные улики – книгу, фотографию, камень – и спрятал их. Он оделся, чувствуя не страх, а скорее холодную, сосредоточенную решимость. Он отправлялся в новое путешествие – не по снежным полям, а по пыльным коридорам памяти, запертой в папках под грифом «Хранить вечно».

2. Храм Забвения

Путь к Городскому Архиву лежал через другую часть города – не ту, где находилась уютная, хоть и странная, библиотека или старые переулки с домом Лики. Архив располагался в административном квартале, ближе к центру, но словно немного в стороне от него, на тихой, почти безлюдной улице, застроенной внушительными, но безликими зданиями советской эпохи. Само здание архива выделялось даже на их фоне своей особой, гнетущей монументальностью.

Это было старое, мрачноватое строение из серого камня или темного кирпича, построенное, вероятно, в сталинские времена, и перестроенное потом под нужды власти. Архитектура его была тяжеловесной, казенной, лишенной каких-либо украшений, кроме, возможно, барельефа с серпом и молотом над главным входом, уже полустертого временем и непогодой. Высокие, узкие окна первого этажа были забраны массивными чугунными решетками, придавая зданию сходство не то с тюрьмой, не то с крепостью, надежно охраняющей свои тайны. Фасад был покрыт пылью и копотью, серый цвет камня казался еще темнее под низким зимним небом. Уже у входа, стоя на расчищенной от снега площадке перед тяжелыми, окованными железом дверями, Андрей почувствовал особую атмосферу этого места. Она давила, вызывая безотчетное чувство тревоги и ощущение прикосновения к чему-то мертвому, давно забытому. Это был запах забвения, смешанный с запахом бюрократической пыли, въевшейся в самые стены. Храм Забвения, где прошлое не жило, а хранилось под спудом.