– Борис Иванович, не будет ли у вас табака? – спросил Евгений, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Полковник слегка прищурился, словно взвешивая что-то в своём уме, а затем медленно кивнул:

– Понимаю, угощайся.

Он положил на стол пачку «Мальборо», её красный цвет, будто запачканный ржавчиной, выглядел как чужеродное пятно в тусклой комнате. Из ящика стола Борис Иванович достал железную пепельницу.

Евгений молча взял сигарету, её запах смешался с затхлым воздухом помещения, отдавая чем-то давно забытым – ароматом не свободы, но странной, горькой равнодушности. Вынув из кармана спички, он чиркнул одну о коробок, и яркий огонёк ожил, словно вспышка чьей-то последней надежды. Огонёк затрепетал на секунду, его золотистые язычки жадно тянулись вверх, к невидимому небу, прежде чем Евгений решительным движением погасил его.

Дым поднялся тонкими серыми пальцами, медленно скручиваясь и стремясь к потолку, подобно тому, как душа некогда живого огонька поднималась из пепла в рай. В этом движении было что-то тревожно-мирное, как будто сама комната дышала этим дымом, становясь частью чужого прощания.

Евгений сделал первую затяжку, и горький вкус табака расползся по горлу, обнажая всё, что он хотел скрыть за словами. Борис Иванович внимательно смотрел на него из-за стола, словно пытался прочесть что-то в этом движении. Но Евгений не позволял взгляду задерживаться – дым застилал всё, превращая лицо полковника в расплывчатую, почти неразличимую маску, как память о чём-то важном, но уже недосягаемом.

– Мы знаем, что ты отправлялся под Тамбов с серьезной миссией, – продолжал Борис Иванович. – Ты должен был отслеживать передвижение войск и организовывать группы сопротивления. Но сейчас мы не для этого здесь.

Внутри Евгения что-то напряглось, словно предчувствие надвигающейся бури. Он догадывался, о чем пойдет речь.

– Речь пойдет о Марине, – произнес Борис Иванович, как будто прочитав его мысли и чуть наклонившись вперед.

Евгений взглянул на него, сдерживая эмоции, хотя внутри все перевернулось. Он понимал, что контрразведка подозревает Марину. В последнее время ему задавали слишком много вопросов о ней, о том, как они познакомились и как много времени проводили вместе.

– Тебе нужно рассказать мне всё, в мельчайших подробностях, – продолжил Борис Иванович, его голос стал более угрожающим. – Ты ведь понимаешь, что её могли специально отправить к тебе? Она могла работать на врага.

– Марина? – Евгений почти усмехнулся, стараясь скрыть внутреннюю боль. – Это абсурд! Она просто медсестра, волонтёр из Красного Креста!

– А может, и не просто, – возразил Борис Иванович, его голос стал настойчивее. – Нам известно, что она проявляла интерес к твоей семье. К картам пустот под Санкт-Петербургом, которые составляли твои родители.

– Карты? – Евгений не ожидал такого поворота. – Она ничего не знает о моих родителях.

Борис Иванович медленно наклонился вперёд, его лицо теперь находилось на уровне глаз Евгения.

– Враг ищет способ проникнуть в город, метро теперь не вариант – его затопили и заминировали, да и гадостей там много. Но есть и другие пути, о которых они могли узнать. Подземные пустоты, которые твои родители изучали. Они важны для нас и ещё более важны для врага. И если Марина знала о них, ты сам понимаешь, что это значит.

Евгений не отвечал, стиснув зубы. Мысли в его голове крутились с пугающей скоростью, но всё сводилось к одному: ему нужно как-то защитить Марину.

– Ты должен нам помочь, – продолжил Борис Иванович, его голос стал ледяным. – Мы не собираемся никого обвинять просто так. Но если ты нам всё не расскажешь, мы будем вынуждены предпринять другие меры. Ты же это понимаешь. Кстати, ты не помнишь, приносили ли твои родители домой свои работы?