• в Индии – буддизм;

• в Китае – конфуцианство, даосизм, легизм и моизм.

Марксизм в описании истории отталкивается главным образом от экономических факторов. По Марксу, история представляет собой череду страт (этапов): первобытнообщинный строй, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, коммунизм (распадающийся на социализм и непосредственно коммунизм, являющийся «подлинной историей человечества»).

Обобщив сказанное, можно сделать некоторые любопытные выводы. В первобытном обществе «истории не было». Затем появлялись культуры, что говорило о начале своего исторического пути, хотя различие между культурами было незначительным. В «осевое время» как следствие «катастрофы бронзового века» стали появляться цивилизации6. Учитывая, что первобытный строй существовал десятки тысяч лет, «осевые» цивилизации появились почти одновременно по историческим меркам. Каждая из них пошла своим путём, всё больше отдаляясь в самобытности от других цивилизаций, хотя и взаимодействуя с соседними.

О том, что этапы развития человека и цивилизации во многом схожи, писали и Тойнби, и Шпенглер, и другие философы. А если история цивилизаций и есть промежуточный этап между эпохой первобытной культуры и эпохой победившего разума или духа? Если у истории цивилизаций есть конец, то должно быть и начало истории. Мы получаем последовательность, которая перекликается с описанными в этой книге четырьмя этапами развития человека.

Ничего удивительного здесь нет: отдельный человек как часть общества проходит те же самые этапы развития, что и само общество.

В «Компасе успеха» упоминается Китай – успешный пример «ненулевой» цивилизации, где интересыобщества выше интересов человека. Достоинств такого подхода перед цивилизацией «я» предостаточно.

Китай – самое старое из всех современных государств, в котором придумано множество изобретений, включая четыре великих (компас, порох, бумага, книгопечатание). Предпосылок к распаду Китая пока не предвидится, поскольку граждане Китая живут коллективизмом, а не тоталитаризмом. Они поставили на первое место не себя, не деньги, а общность. Эта идея передаётся из поколения в поколение чуть ли не на генетическом уровне и является стержнем китайской цивилизации.

Со времён Коперника (1473—1543) было сделано довольно много для приобщения европейцев не просто к нормам и ценностям7, а к правам человека. Хотя становление учений о правах человека затянулось на столетия, оно в целом идёт в правильном направлении. Локк, Гоббс и французские энциклопедисты подарили людям собственное «я», которое постепенно вышло на передний план, затмив собой интересы общества.

Возведение отдельно взятого человека во главу угла допустимо, хотя нежелательно. Мы стали свидетелями разложения «западного общества» на совокупность меньшинств. Опасность кроется не в разнообразии меньшинств, а в том, что эти меньшинства возводят свои права и желания выше прав и желаний остальных людей. А это гораздо хуже попыток отдельных людей возвыситься над другими. Общество, как совокупность людей, имеет не только те же права, что и люди, но и право на сплочённость, а также право на духовность. Права человека немыслимы без прав общества.

Даже в экономически развитых странах есть немало людей, готовых при удобном случае (а часто даже без него) поставить свои интересы выше интересов других. А если к сказанному добавить, что информационные потоки так часто уводят людей в сторону, то мы получаем тот мир, в котором живём, – «глобальную деревню» с избытком рекламы и нехваткой духовности8.

Я долго размышлял, насколько развитие упростило нашу жизнь. В «Компасе успеха» упоминается, что мир благодаря технологиям «дошёл до самого себя» и настала эпоха «знакомства всех со всеми». Доступность и открытость являются достаточными основаниями для признания, что мы перешли на уровень