Уже около года волей своего непосредственного начальника Имперского Министра пропаганды Йозефа Готта3, тайно от своих коллег, доктор Филипс был вовлечен в подготовку масштабной антицерковной кампании. Поскольку прежде доктор был далек от религии, то взялся за эту работу без особого смущения. Однако вскоре судьба сделала крутой поворот, описать который понадобилась бы отдельная книга4. Достаточно сказать, Филипс не только познакомился с христианами, но и вместе с женой Маргарет принял Крещение и теперь, зная, куда и зачем везут курсантов, не мог не испытывать боли за то, что должно было произойти.

Желая уже первым ударом нокаутировать противника, Высший Круг принял решение взорвать Реймский собор – один из самых известных символов христианской Европы. Храм, в котором в течение восьми веков венчались на царство все французские короли. Взрыв должен был произойти через три дня, в течение которых курсантам предстояло стать глухим и немым оцеплением, за которое не мог бы проникнуть ни один человек.

Когда последняя машина с курсантами повернула на Rue Eugène Desteuque – улицу Эжен Дестёк, Элен повернулась к подруге и выпалила:

– Теперь понятно, куда их повезли. К собору. Интересно, зачем? Хотя, впрочем, какая разница! А как хороши! Особенно тот капрал в третьей машине, что помахал мне рукой!

– Ты уверена, что он помахал именно тебе? – с улыбкой спросила Софи.

– А вот это мы, пожалуй, сейчас и проверим! – В глазах подруги засиял озорной огонёк. – Ты со мной?

– Куда?

– На соборную площадь! Куда же ещё! И поскорей, поскольку через четверть часа там будет добрая половина университета. Так ты идёшь?

– Не могу. Рэббит просил заглянуть в деканат.

– Ну, как знаешь! – прокричала Элен из дверей, и её слова потонули в шуме голосов, которые в считанные секунды заполнили коридор подобно тому, как во время грозы наполняется водой и выходит из берегов горный ручей. Софи спустилась на один этаж и, миновав несколько кабинетов, остановилась перед дверью деканата, пытаясь угадать, по какому «важному делу» вызвал её доктор Рэббит.

Если бы кто-то набрался храбрости и сказал Полу Рэббиту5, что одной из наиболее ярких черт его характера является лицемерие, в ответ доктор, скорее всего, снисходительно улыбнулся бы и сделал вид, что ничего не произошло, но обидчика не простил. Что-что, а «делать вид» декан философского факультета умел, как никто другой. Чем, собственно, и достиг своего нынешнего положения.

В Реймсе доктор Рэббит появился полгода назад вместе с новым ректором Иоганном Бухом6, команда которого быстро прибрала к рукам все значимые должности. Всё это происходило под лозунгом «наведения элементарного порядка», который, по мнению Буха, должен был положить конец «периоду расхлябанности и распущенности», связанной с правлением прежнего ректора и «вывести университет на новый уровень».

Все это время слова «Ordnung uber alles!» – «Порядок превыше всего!» настолько часто звучали на различных «планерках», «летучках», «пятиминутках» и прочих собраниях, что один из профессоров однажды не выдержал и назвал родной университет «Буковым лесом» или по-немецки Buchenwald-ом, сравнив его с известным концлагерем. Грустная шутка, что называется, «пошла в народ», и стоила профессору должности.

С тех пор коллеги, помня о том, что «у стен есть уши», перестали не только шутить, но и разговаривать друг с другом. В результате чего «благочестивая тишина» воцарилась не только на совещаниях, но также на защите диссертаций и дипломных работ. Чему, впрочем, некоторые были рады. Особенно те студенты и соискатели, чьи бездарные труды могли рассыпаться в прах от пары неудобных вопросов. И хотя многие понимали, что в новых условиях наука из поиска истины стала превращаться в рутинную бюрократическую писанину, говорить об этом никто не решался. Надеясь, что однажды ветер перемен, который принес в университет нового ректора, переменится, и вместе с ним покинет Реймс вся его команда, в том числе «братец кролик», как студенты в шутку прозвали своего декана.