– Так точно!
– Тогда исполняйте.
Полковник откинулся на спинку кресла, давая понять, что разговор окончен. Однако лейтенант всё еще не мог поверить своему счастью, и ненапрасно. Потому что, едва он повернулся, чтобы выйти из кабинета, как Моррон неожиданно спросил:
– Прелаз – это, кажется, сербская фамилия?
– Так точно!
– И что она означает?
Лейтенант замешкался и смущенно, словно стесняясь своей фамилии, произнёс по слогам:
– Пе-ре-беж-чик.
– Послушайте моего совета, юноша! – Полковник поднял глаза и снисходительно посмотрел на своего подчиненного. – С такой фамилией карьеру во Внутренней службе не сделать. Выберите что-нибудь более… подходящее. Например, Крайцунг2. Михаэль Крайцунг. Что скажете?
– Признаться, я и сам думал об этом, – согласился лейтенант.
– Вот и сделайте. – Моррон снова уставился в лежавшие перед ним бумаги и добавил. – Конечно, если через три дня это будет Вам нужно.
Так потомок сербских эмигрантов Милош Прелаз стал Михаэлем Крайцунгом, не зная, что эта перемена стала первой в череде невероятных событий, которым было предначертано произойти.
Глава 3. Подруги
– Софи, у тебя кто-то есть?
– С чего ты взяла?
– Так все признаки на лицо! Вот и сейчас я спросила, а ты не ответила. Значит, у тебя точно кто-то есть. Не тот ли лейтенант – философ, с которым ты так мило беседовала в кафе?
– Всё тебе надо знать, Элен! – Софи почувствовала, как по щекам разлился розовый глянец. – Я пока ещё и сама ничего толком не знаю. Так встретились всего один раз и поговорили. Больше ничего и не было! И никакой он не философ. Это я сразу поняла. Просто военный.
– Ага! – воскликнула Элен. – Значит, я угадала! И впредь не думай ничего скрывать от своей лучшей подруги! Всё равно не скроешь! – и девушка жестом показала, что видит Софи насквозь, изобразив то ли рентгеновский луч, то ли полёт стрелы, пронзающей сердце.
Подруги засмеялись, обнялись и так, обнявшись, прошли целый пролет лестницы, пока внезапно раздавшийся звонок не поторопил их на консультацию перед экзаменом. Последним в этом семестре. Если не считать защиты диплома. А затем – прощай, университет! здравствуй, взрослая жизнь!
В дверях девушки столкнулись с деканом факультета доктором Рэббитом, который попросил Софи заглянуть в деканат по какому-то «очень важному делу». Так и сказал «очень важному». На что Элен, подняв нос и закатив глаза, состроила настолько смешную мину, что подруги, дурачась и смеясь, влетели в кабинет и стали пробираться на своё «законное и насиженное» место в последнем ряду у окна, с которого, как на ладони была видна вся аудитория, а также залитый солнечными лучами Boulevard de la Paix – Проспект Мира.
Судя по тому, как долго не могли успокоиться однокурсницы, не только у Элен и Софи в этот день было игривое настроение. Постоянно в разных концах аудитории возникали смех и разговоры. Пока в конце занятия по всей аудитории, с первых рядов до последних, не прокатилась волна девчачьих голосов: «Смотрите! Курсанты! И какие красивые!». После чего, забыв о предстоящем экзамене, студенки сгрудились у окна, наблюдая, как по Проспекту Мира движется колонна из нескольких десятков машин, и в каждой из них рядами, плечом к плечу сидят курсанты Офицерской школы, немного уставшие, но такие славные, что было преступлением не помахать им рукой и не зардеться, когда в ответ кто-то из них пошлет воздушный поцелуй.
Консультация была окончательно сорвана. К радости почти всей аудитории. И только один человек в ней был по-прежнему собран и даже печален – доктор Томас Филипс. Потому что знал, куда и зачем машины везут курсантов. Знал, что спустя годы многие из них будут вспоминать и этот день, и эту поездку по улицам Реймса, и девушек, приветливо машущих руками из окон университета. Вспоминать со слезами на глазах.