Егор и Вселенная из картона Алексей Кондрашов

Сначала было не время, а чувство.

Чувство тепла. Оно просачивалось сквозь подушку, сквозь одеяло, сквозь сон, который ещё держал Егора за руку и не хотел отпускать.

Что-то ласково тёплое тронуло щёку. Он шевельнул носом. Снова. Словно кто-то нежно шептал: «Просыпайся, уже начинается…»

И тогда случилось светло.

Мир медленно проступал из молока сна. Сперва – потолок. Он был белый, но в утреннем свете казался чуть золотым. Потом – плюшевый Жмакс, свернувшийся у щеки, как страж, охранявший сны. Потом – полосатое одеяло, немного сбившееся, как волны на море.

А потом – голос внутри:

«Ты уже здесь. Ты проснулся. А значит, начинается утро.»

Егор не открыл глаза сразу. Он сделал глубокий вдох. В комнате пахло теплом, пылью игрушек и… маминым молоком. Оно всегда было особенным – даже если он не пил его, оно как будто витало в воздухе. Запах защищённости.

Он разлепил один глаз, потом другой. Всё ещё тихо. В окне – шторы, но сквозь них солнце рисовало на стене узоры, как кистью. Одно пятно света медленно ползло по подушке, добираясь до его лба. Егор улыбнулся.

– Мааам, – шепнул он, и это было не зовом, а просто звуком изнутри. – Мамочка…

Снова – тишина. Но уже не пустая: в ней дышал дом.

Из кухни – лёгкий стук посуды. Шорох воды. Скрип табуретки. И тёплый, обволакивающий запах – мёд, ваниль, молоко.

«Она уже на кухне. А значит, всё хорошо.»

Он сел. Потёр глаза кулачками. Мягкие пижамные штанины сползли к коленям, на пятке болтался носок. Он спрыгнул с кровати – сначала одна нога, потом вторая – и ступил на ковёр. Он был чуть прохладный, но не злой. Как будто подсказывал: проснись, двигаемся дальше.

Жмакса он прихватил с собой. И пошёл – по утреннему коридору, где на стенах висели его рисунки, выцветшие, но гордые. Машина с глазами, ракета, мама с золотыми волосами и большим сердцем.

Он подошёл к кухне. Дверь была приоткрыта. Сквозь неё он увидел свет и услышал… голос.

– Ну и кто у нас проснулся? – это был папа.

Он стоял у плиты, в смешных носках с пингвинами, с повязанным передником, на котором было написано: «Капитан Кастрюля». В одной руке – ложка, в другой – сковородка.

– Приём, командир Егор, говорит база. Как слышно? – сказал папа и присел на корточки, как шпион.

– Слышу отлично! – ответил Егор, вбегая и обнимая его за шею. – А что ты готовишь?

– Секретную формулу силы. Манная каша с ванилью и крошками печенья. Это для храбрецов.

– А для исследователей?

– Им добавим мёд. И немного космического шоколада. Но только если ты вымыл руки.

Егор кивнул. Побежал в ванную. По дороге заметил зеркало – в нём он был взъерошенным и очень важным. Он показал себе язык. Потом фыркнул. Вода в кране была прохладной, но бодрой. Пенку с мыльного зайца он взбил с таким азартом, будто готовил бурю.

На кухню он вернулся как солдат.

Мама уже сидела за столом. В халате, пушистом, как облако. Волосы ещё влажные, щёки румяные, взгляд – тёплый.

– Ну что, мой солнце, – сказала она, – выспался?

– Очень. Мне снилось, что я лечу. На облаке. А подо мной мама, папа и пёс из мармелада.

– Это уже вторая часть сна. Первая была, как ты храпел, – пошутил папа.

– Я не храплю. Это Жмакс храпел. Я слышал.

Они засмеялись. А потом – сели завтракать. На столе было всё по-уютному: деревянные ложки, чашки с ушками, маленькая тарелочка с клубникой. Манка была с корочкой сверху – как крышечка на сокровищнице.

– Мам, а ты сегодня свободная? – спросил Егор.

– Сегодня – да. Только мы хотели с папой немного навести порядок. Поможешь?

– Если вы мне поможете построить базу. Из стульев и одеяла.

– Договор, – сказал папа. – После завтрака – великая стройка. А потом – поход в парк. С орешками для воробьёв.

Егор ел, как путешественник перед дорогой. Маленькие руки сжимали ложку, глаза блестели. Каждый кусочек был как обещание нового – игры, бега, смеха.

«Вот оно – моё утро. Вот она – моя планета. Здесь мама. Здесь папа. Здесь я.»

Он посмотрел в окно. Солнце уже поднялось выше. И казалось – оно светит прямо на него. Как будто знало: этот день будет особенным. Очень.

Когда они доели манку, Егор важно сказал:

– Начинаем строительство. Сегодня наша миссия – построить базу. Защищённую от драконов, дождя и капель из крана.

Папа отдал честь. Мама встала, закатала рукава, как будто собралась нести бревно.

– Что нам понадобится, командир? – спросил папа.

– Три стула, большое одеяло, две подушки и Жмакс.

– А если драконы нападут?

– У нас будет защита. Подушки. И щёлочки, чтобы выглядывать.

Гостиная быстро превратилась в зону строительства. Папа потащил тяжёлые стулья, делая вид, что тянет танк. Мама принесла огромное одеяло с голубыми слонами – оно пахло солнцем, шкафом и прошлым летом.

– Смотри, как шатается крыша, – сказал папа. – Нужно укрепить фланги.

– Я держу фланги, – крикнул Егор, прижимаясь к одному из стульев.

Они вдвоём натянули одеяло. Оно провисло, как небо. Егор залез внутрь. Там пахло мебелью, ковром и секретами. Свет проникал полосками сквозь щели. Мир снаружи стал другим. Он стал… неважным.

Внутри базы было настоящее. Настоящее – это когда ты сидишь в палатке с мамой и папой, и всё звучит глухо, как будто ты в джунглях.

– Это зелёный мир, – шепнул Егор. – Здесь живёт мухоед.

– Кто это? – спросила мама, засовывая голову в щель.

– Это такой зверь. Он не страшный. Он только мух ест. И только если они вредные.

– А если муха добрая?

– Тогда он её отпускает. Он сначала с ней разговаривает. Прямо вот так.

Егор поджал губы и заговорил тонким писклявым голосом:

– Извините, господин мухоед, я хотела просто прилететь и посидеть на подоконнике. А потом опять домой.

И тут же ответил себе – низким, глухим:

– Хорошо. Только больше не пищите ночью. Я чутко сплю.

Мама засмеялась. Папа полез в базу, зацепился носком за подушку, грохнулся на живот. Все трое сгрудились в тесной палатке из одеяла, и было тесно, жарко и… волшебно.

– Слушай, Егор, – сказал папа. – А если бы ты был зверем из зелёного мира, каким бы был?

– Я был бы летающим бегемотом. Но не тяжёлым. Лёгким. И с хвостом, как у кошки. И чтобы светился ночью.

– Чтобы мама не потеряла тебя в темноте? – улыбнулась мама.

– Да. И чтобы мог спать прямо в воздухе. Вот так.

Он лёг на спину, вытянул руки, и представил: вот он, Егор-бегемот, парит в небе, а снизу – база, а ещё ниже – деревья, дом, город.

«Как же всё большое… и как же всё моё.»

В базу пришла жара. Одеяло нагрелось. Егор выбрался наружу – вспотевший, но довольный, с растрёпанными волосами.

– Пора в парк, – сказал папа. – Иначе мухоед решит, что мы не выходим, потому что боимся.

Егор поднял Жмакса, сунул в карман печенье и согласился. Они собрались быстро – мама надела длинную рубашку, папа – шорты и кепку. Егор надел любимую куртку с динозавром, хотя было жарко. Потому что динозавр – это сила.

На улице пахло зеленью, теплом и мокрой землёй. Собаки тянули поводки, кто-то поливал клумбы, в воздухе летали пылинки, как маленькие кометы.

Мир был живым. Он дышал.

Они шли через двор. Мимо качелей, мимо голубей, мимо девочки, которая рисовала мелом радугу.

В парке было светло, листья шуршали, воробьи прыгали у лавок. Папа купил орешков в бумажном кулёчке, и Егор начал крошить их прямо с руки.

– Смотри, смотри, летит! – закричал он.

– Кто?

– Воробей-космонавт!

И правда: один особенно храбрый воробей прыгнул почти на носок папиной кроссовки, схватил орешек и улетел.

– Ты думаешь, он летит на Луну? – спросил папа.

– Нет, он просто разведчик. Смотрит, где вкуснее. Завтра он вернётся с другими.

Мама смеялась. Егор чувствовал: его фантазии живут. Они здесь. В воздухе. В листве. В взгляде родителей.

Они шли дальше, через мостик, под которым журчала вода. Егор остановился, глядя на отражение.

– Пап, а почему небо такое синее?

– Потому что в нём много воздуха.

– А если бы не было?

– Тогда ты бы видел звёзды. Даже днём.

Егор замер. Он представил это. Синие деревья, чёрное небо, звёзды – и всё это днём. Он сжал папину руку.

– Расскажешь мне про звёзды вечером?

– Конечно, – сказал папа. – Даже лучше. Я почитаю тебе книгу. Про космос.

Вот тогда внутри Егора что-то щёлкнуло. Маленький выключатель. Или наоборот – включатель.

Он не знал, почему, но это слово – "космос" – застряло у него в сердце. Оно светилось. И будто шептало: «Скоро».

Вечером они вернулись. Егор устал. Ванна была как облако. Мама мыла ему волосы, пела про лодку на море. Потом папа достал книгу.

На обложке был мальчик. Он стоял на ракете. Вокруг – звёзды. Глаза у него были удивлённые.

Егор лёг в постель. Рядом – Жмакс. Одеяло мягко прижалось. В окно светила Луна.

Папа открыл первую страницу.

– «Жил-был мальчик. Он мечтал построить ракету. Но не просто игрушечную. Настоящую…»

Егор слушал. Глаза медленно закрывались.

– …он собрал своих друзей. Они начали искать детали. Бумагу. Клей. Шоколадные запасы. Они…

Всё. Сон пришёл. Но он не унёс Егора. Он… открыл ему дверь в совершенно другую реальность.

Сначала была тишина.

Не та, что бывает ночью в квартире. Не домашняя.

А другая. Как будто ты стоишь в пустом лесу, и снег идёт без звука, и ни один зверь не шевелится. Даже воздух стоит.

Егор открыл глаза.

Он лежал на чём-то мягком, как в кровати… но это не была кровать. Это была… трава? Но не зелёная, а золотая. И пахла она не землёй, а ванилью, бумагой и печеньем.