Почему к маме? Потому что дома держать алкоголика в запое было совершенно нереально: проснувшись, он мог, например, взять лом и начать выносить дверь, мог оттолкнуть жену, если она помешает ему искать спиртное, или применить физическое насилие. Наверное, наступила бы та стадия, когда он переступил бы и через мать, но на том этапе – ещё нет. Мать становилась в дверях и говорила: «Только через мой труп». Так она могла стоять часами. Как скала. Сын говорил, убеждал, молчал, успокаивался, но постоянно пульсировала мысль: где найти выпить? И срабатывало. Он давал матери слово, что не будет ломиться в запертую дверь, она, устав от долгого стояния, шла прилечь, а Борис, например, выходил на балкон покурить, спускал вниз мешок, привязанный к верёвке, и ему туда клали бутылку. В общем, он находил способы обхитрить родительницу (иначе это был бы не алкоголик). Но везли всё равно к маме, потому что это был самый надежный из всех ненадежных вариантов. Бориса знали во всех городских вытрезвителях: мама раздала в эти заведения бумажки с его фамилией и её номером телефона и просила сразу при поступлении оного звонить ей, чтобы она приехала и выкупила сына. И это тоже был шанс его поймать.

В тот знаменательный весенний день 1993 года, вернее в его преддверии, Бориса в очередной раз привезли к маме. Пару дней были очень тяжёлыми: потихонечку мама давала выпить. Давала буквально напёрстками. Сын ей говорил: «Я не сердечник, капли не пью». Но пил, поскольку выбора не было.

А потом произошло какое-то чудо. Чудо было простое, под названием «Маме надоело». Надоело сыновнее нытьё, выклянчиванье каждые пять минут этого напёрстка. Она взяла и просто выставила бутылку на стол: на, пей, хоть залейся! Надо отдать должное Борису, выпил он не сразу. Он откладывал – выдерживал, как сказано в книге анонимных алкоголиков, суточный план. На десять минут отсрочивал выпивку, на двадцать. Потом, почувствовав, что не выдерживает, взял рюмочку чуть побольше маминого напёрстка. Налил. Выпил. Вколол себе очень сильно действующее снотворное, по всей вероятности аминазин (это лекарство, которым утихомиривают буйных сумасшедших), и лёг спать.

Здесь стоит сделать небольшое отступление для пояснения ситуации и небольшого ликбеза для тех, кто не в полной мере владеет информацией. У Бориса были периоды, когда он планировал запой, тогда он колол себе сульфазин (это лекарство было способом вывода шлаков из организма и мерой наказания в советской наркологии; самой большой дозой был сульфазин «в четыре точки». Этот препарат давал следующий эффект: температура за сорок и дикая ломота во всех костях. Ходить невозможно. Три дня человек просто лежит пластом). Так вот, наш герой колол себе щадящую дозу и «в одну точку» сульфазина, знал, что к утру у него поднимется температура, он сможет вызвать врача, получить бюллетень и пить, так сказать, на законных основаниях. Самый страх заключался в том, когда врач приходил после обеда. Это ж надо дождаться (алкоголику-то!). По правде сказать, сульфазин самому себе колоть мог только круглый идиот. Или алкоголик.

Итак, вернёмся к нашим баранам, то бишь уколотому Борису. Бутылку мама поставила ему на стол часов в восемь утра. Проспал он часов десять-двенадцать. Тут все факторы совпали, случайностей не бывает. Вышел такой расклад, что да – чудо, не иначе (хотя, конечно, вовсе не оно). Лучше не напишешь: возьмите «Войну и мир», третий том, третью часть, третью главу, первый абзац – миллионы факторов должны совпасть, чтобы какое-то событие произошло. Миллионы! Человек, Борис в частности, не смог их все оценить, даже не мог их все увидеть. Но…