Точка В. Через два с половиной года после помойки, то есть два с половиной года Борис живёт трезвой жизнью. Больна его мать. Она лежит в больнице. Борису надо уезжать в командировку в другой город. Перед самой поездкой он навестил её. Поговорили, напоследок мать произнесла: «Ну, Боря, ты становишься мудрым человеком (эти два с половиной года она была счастлива – она видела сына трезвым), вот если бы ещё и твой брат…» Когда через неделю Борис вернулся из командировки, на пороге квартиры его встретила заплаканная жена: «Мама умерла».

Чтобы представить, что начало твориться с сорокашестилетним мужчиной, надо чуть-чуть приблизиться к пониманию того, кем была для Бори мама. Не просто женщиной, давшей ему жизнь, это был самый большой друг, самый надёжный советчик. Мать решала огромное количество сыновних проблем и вопросов. Она была его ангелом-хранителем. И вот мамы не стало.

Для Бориса это оказалось шоком: «Я помню тот день как сейчас: меня всего колотит, я рыдаю, со мной истерика. Мне реально плохо, физически, меня отпаивают валерьянкой, дают нюхать нашатырь. Я убегаю во двор. Не могу успокоиться. Схожу с ума. Я не знаю, что мне делать. У меня срывает крышу. Меня держат за руки. И тут (хотите – верьте, хотите – нет, но это не сказка, не аллегория, не глюк – я же трезвый, но я не могу это объяснить) я слышу реальный голос: «Боря, что ты мучаешься? Посмотри, как тебе плохо. Выпей стаканчик, никто тебя не осудит – у тебя такое горе!» У меня нет абсолютно никаких вопросов относительно того, кто мне это говорил и откуда раздавался этот голос. Из преисподней. Это – дьявол в виде алкоголя. Водка предлагала мне свою дружбу и помощь: выпей этот стакан – тебе будет легче.

И тут же (вот как это объяснить?), в другое ухо, абсолютно по-русски, не намёками, а прямым текстом: «Ты что, сукин сын? Мама жизнь свою положила на то, чтобы ты был трезвым. Ты всю жизнь её своим пьянством предавал. Подлец, сволочь! Последних два с половиной года своей жизни она была счастлива видеть тебя трезвым, у неё глаза светились радостью, она хотела тебя видеть каждый день по поводу и без повода, хоть на две минутки, – потому что ей было радостно просто видеть тебя – трезвым. И ты хочешь сейчас предать её, лежащую в гробу?»

Я выпил… валерьянки и поехал на собрание анонимных алкоголиков. И меня отпустило. Я не выпил спиртного. Ни тогда, ни после».

И, как бы кощунственно это ни прозвучало, Борис был рад тому, что смог достойно пережить такую утрату.

Заметьте, и в точке А, и в точке В переживается одно и то же событие – смерть близкого человека (при этом разнится степень близости). И там, и там Борис испытывает одно и то же чувство – радость. Но – почувствуйте колоссальную разницу этих двух радостей. Одна – патологически уродливая. Вторая – мужественная и красивая.

День смерти своей матери, 1 октября 1995 года, Борис считает концом испытательного срока, переломным моментом, когда он, сорокашестилетний, почувствовал себя мужчиной, обязанным и – главное – способным отвечать за свою жизнь. Эта дата стала стартом его новой жизни, началом созидания собственной личности, реконструкции своих мечтаний и желаний.

А днём своего второго рождения называет 12 апреля 1993-го. И о нём – отдельный рассказ.

День рождения

Вернёмся к помойке и котам. До дня рождения, то есть до 12 апреля, около двух недель.

Очнувшись в таком месте и в таком окружении, впервые в жизни изощрённый мозг алкоголика не смог найти оправдания не то что пьянке, а самому факту помойки и котов. До этого момента существовали многолетние, определённые, причём совершенно логичные с точки зрения алкоголика, причинно-следственные связи. Он всегда мог объяснить, почему он пьёт: потому что его девушки не любят, потому что у него жена – стерва, потому что начальник его – дурак, а он умный, потому что кругом сволочи и обманщики, или, наоборот, потому что премию дали, потому что выиграла в футбол любимая команда, и ещё куча всяких позитивных «потому что». Всегда алкоголик находит оправдание своей пьянке. Находит не для кого-то: для жены или начальника, – а для себя. Эти причины нужны ему самому, оправдаться перед самим собой в первую очередь. Потому что подсознательное чувство вины перед самим собой – оно страшно. Здесь же даже обвинить оказалось некого! Не было оправдания! Коты не могут быть виноваты! И это понимал даже изуродованный ум алкоголика.