Я стояла, прикрытая только своими длинными волосами, не в силах пошевелиться. Его взгляд проникал в меня, как будто он читал мои самые сокровенные мысли. Мы просто смотрели друг на друга, и я не могла понять, сколько времени прошло. Всё вокруг исчезло, остались только мы.

И затем, наконец, он нарушил тишину.

– Я заберу тебя себе, – его голос был низким и угрожающим, словно это не было простым заявлением, а клятвой, с которой он был готов идти до конца.

Я не ответила. Молча развернувшись, я вернулась внутрь, закрыла окно и легла в постель. Сердце билось так громко, что мне казалось, оно может вырваться из груди, но я не оборачивалась.

Он всё ещё был там. Я чувствовала его присутствие, оно давило на меня, как гроза, готовая разразиться.

Спустя несколько минут, как и ожидалось, он исчез – растворился в ночи, как тень, не оставив следа.

На удивление, я уснула крепко и спокойно. Будто его пугающее и манящее обещание унесло с собой всю тревогу, поглотив меня своим тёмным обещанием.

Новое утро началось с привычного ритуала: я снова стояла перед зеркалом, внимательно рассматривая своё отражение. На мне был корсет покрытый белым золотом подчеркивающий мою небольшую подтянутую грудь, шелковая струящаяся юбка, открывающая полностью одну ногу, на ноге к бедру был пристегнут небольшой клинок. Я выглядела не как воин, а как воплощение соблазна. Но это было не случайно: мой дар требовал именно такого образа.

У всех эльфов к семи годам проявлялись дары: невероятная сила, способность летать, преобразовывать материю, телекинез как у моего отца. Но я была исключением. Годы шли, а во мне не пробудилось ничего. Такое случалось крайне редко в нашей древней линии, но всё же встречалось.

К одиннадцати годам терпение отца иссякло. Его гордость, его наследие не могли смириться с таким позором. Он начал искать способы пробудить мой дар, обратившись к самым отчаянным и сомнительным методам.

И в итоге нашёл мейстера, который утверждал, что дары проявляются только при сильном выбросе адреналина, когда жизни или здоровью что-то угрожает. И мой отец поверил.

Для меня это было началом кошмара. Мне пришлось пройти через испытания, которые невозможно описать словами. Я помню каждую секунду боли, каждую каплю страха, который сжигал меня изнутри. Мой дар, если он существовал, был заперт слишком глубоко, а я – слишком молода, чтобы противостоять тому, что мне пришлось пережить.

Началось все с нижних этажей подземных темниц, ни каждый убийца удостаивался чести оказаться там, где я провела общим счетом месяц в кромешной тьме в компании крыс и сколопендр. Изощрялся мейстер знатно в пытках. Только природная повышенная регенерация эльфов смогла сохранить мое здоровье.

В один день когда мейстер сбросил меня в воду со связанными рука и ногами, я почувствовала огромную силу в себе, эйфорию, осознала что дар пробудился. Как бы ни была горька эта правда, в конце концов дар пробудился. Он был не похож на всё, что я знала. Моя сила не в теле, не в магии. Мой дар был в способности пленять, подчинять чужую волю через их эмоции.

Моим даром стала эмпатия – способность чувствовать чужие эмоции так остро, будто они были моими собственными. Я могла не просто ощущать, но и управлять этими эмоциями, направляя их в нужное русло. Это было мощное оружие, способное сломить волю любого противника без единого удара. Одного моего взгляда, одного движения, наполненного правильной энергией, хватало, чтобы уверенность сменилась сомнением, ярость уступила место страху, а ненависть превратилась в желание.

Но для моего отца этого было недостаточно. Он не видел во мне оружия, которое бы соответствовало его амбициям. Он ждал от меня силы, что могла бы рушить города, подчинять армии и переламывать ход истории.