Старик оживлённо рассказывал о том, какая честь мне выпала. Он показывал роскошные покои, хвалил их, как будто это должно было меня утешить. "Самые лучшие комнаты для самой лучшей из женщин", – повторял он с усердием, от которого меня буквально мутило. Они пытались продемонстрировать мне наряды – бесконечное множество платьев, от шелковых до бархатных, созданных специально для меня.

Но всё это казалось нелепым и ненужным. Мне хотелось одного – чтобы все ушли. Чтобы я осталась одна и могла наконец выдохнуть.

– Выйдите. Сейчас же, – произнесла я, холодно глядя на старика.

Он замер, недоумённо приподняв брови, словно не понимая, чем я недовольна. "Вам достались самые роскошные покои, чего же ещё вы хотите?" – читалось в его взгляде.

– Я сказала: выйдите, – повторила я громче, и голос прозвучал так резко, что он вздрогнул.

Когда дверь наконец закрылась за ним и его помощниками, я осталась одна. Всё напряжение обрушилось на меня, словно лавина. Колени подкосились, и я опустилась на пол. Обхватила себя руками, слёзы хлынули горькие, обжигающие.

Этой ночью Оберин не пришёл. Ни чтобы объясниться, ни чтобы извиниться. Образы в моей голове вспыхивали, как ножи: его руки, касающиеся той демоницы, её губы на его губах. Это терзало меня. Боль сжимала грудь, делая дыхание рваным.

Оберин никогда не говорил, что любит меня. Никогда не клялся в верности. Но я, глупая, сама придумала себе эти чувства, наделила его ими. Он лишь сказал, что хочет меня, что заберет себе – и пока ни разу не нарушил своих слов.

Но от этой правды мне было только больнее. Горечь засела в горле, разлилась по всему телу, вытеснив воздух из легких. Я буквально ощущала, как боль сжимает грудь, как обида и унижение разрастаются, давят изнутри, грозя разорвать меня на части. Хотелось закричать, вылить эту боль наружу, но я лишь молча прикусила запястье, чувствуя вкус собственной крови на губах.

– Я не прощу, – прошептала я в темноту, сжав руки в кулаки. – Никогда тебе этого не прощу.

Селин

Разбудил меня шум возни. Открыв глаза, я увидела слуг, копошившихся по комнате, и сухощавого управляющего гаремом во главе. Он стоял с выжидающим взглядом, скрестив руки на груди, будто давая понять, что не уйдет, пока не добьется своего. Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, я села на кровати, стараясь скрыть свою усталость.

– Принцесса, уже полдень, – произнес он сухо, словно меня нужно было в чем-то упрекнуть. – Через несколько часов начнется торжество в честь победы Владыки Оберина. Вы обязаны присутствовать. Это приказ.

Я подняла на него взгляд, и он, не обращая внимания на мою подавленность, продолжил:

– На мероприятии будут все великие семьи Сумеречных земель, а также Господа из Элландора. Мы подготовили для вас несколько нарядов, чтобы достойно представить вашу персону.

Каждое его слово звучало как удар по нервам. Все, чего я хотела, – остаться в постели, свернуться в комочек и отгородиться от этого мира. Но у меня не было выбора. Возможно, это моя единственная возможность увидеть Кристофера. Он поможет мне уйти.

Когда настало время выходить, я выглядела безупречно. Темное прозрачное кружевное платье обнимало мое тело, подчеркивая каждую линию, а высокие каблуки придавали мне уверенности. Зеркало отражало прекрасный образ – сильной, недосягаемой женщины, но внутри я оставалась разбитой.

Однако вся эта иллюзия уверенности рухнула, как только я вышла из комнаты и увидела их. Девушек из гарема Оберина. Они выходили из большой общей комнаты, смеясь, переговариваясь. Все молодые, красивые, с ослепительными улыбками на устах. Их наряды были проще, чем мое, но это не уменьшало их очарования.