Ярослав Сергеевич продолжает сжимать мое запястье, яростно выдыхая мне в лицо:

— Олеся, — цедит сквозь стиснутые зубы.

И у меня подкашиваются ноги от звука моего имени из его уст. Теперь-то он меня запомнил.

Хочется прикоснуться к нему ещё разок, почувствовать себя снова рядом с ним защищённой.

Только не поддаваться… И не сметь плакать!

— Что с тобой случилось, малыш? — неожиданно мягко спрашивает он, подтягивая меня ближе к себе: — Разве больше не хочешь быть моей женой?

Непроизвольно вздрагиваю, кажется с потрохами выдавая свои чувства, а от того, стараюсь вложить как можно больше своей ненависти в слова:

— Ха! Меньше всего на свете любая адекватная девушка хотела бы стать женой такого животного как вы!

Хмурится, словно от боли, а затем я вижу, как его ноздри начинают расширяться от гневного дыхания:

— Но ты ведь не из адекватных, не так ли? — находит он лазейку в моих словах, и дергает меня на себя.

Не успеваю возразить, как мои волосы оказываются в жёстком захвате, а в рот врезаются грубые мужские губы…

От неожиданности поддаюсь. Впускаю в свой рот язык этого мерзавца, и даже отвечаю ему на поцелуй. Бездумно запускаю пальцы в его темную шевелюру, и впиваюсь когтями в кожу.

Как же давно меня никто не целовал. Примерно год уж как…

Мои пальцы скользят под расстёгнутый воротник его рубашки, и в ответ на это невинное действие по моему языку прокатывается звериный рык.

Ярослав подхватывает меня и усаживает на капот красивого светлого седана, и я совершенно необдуманно обвиваю его бедра ногами.

— Так-то лучше, принцесса, — шепчет он в мой жадно приоткрытый рот.

И я наконец начинаю включаться… Какого черта я творю?!

Отталкиваю от себя мужчину. И в следующую секунду тишину помещения разрезает звон хлесткой пощечины, в которую я вложила всю свою боль.

Ярослав Сергеевич даже головой не шевельнул. Как бесчувственный робот, черт бы его побрал! В глазах загорается что-то недоброе, и я наконец понимаю, что перегнула палку.

Он яростно выдыхает, и прикрывает глаза, будто пытаясь сдержаться после моей бездумной выходки.

Мамочки, что я наделала?! Да он же способен убить меня одной левой! А мне сейчас никак нельзя умирать!

— Яр-рослав С-сергеевич…

— Да, малыш? — холодно отзывается он.

— Простите… — меня коробит от необходимости извиниться, но сейчас моя гордость далеко не главное. — Отпустите меня, пожалуйста. Мне нужно домой.

Очень нужно. Настолько, что я готова молить этого мудака о пощаде, лишь бы свалить от него поскорее.

Он лениво открывает глаза и вперивает в меня грозный взгляд:

— Сильно спешишь?

— Мгм, — киваю.

— Кто-то ждёт?

Не могу ничего ответить ему. Он не должен узнать…

— Видимо угадал, — заключает он уверенно в ответ на мое замешательство. — Значит больше не ждёшь меня, маленькая?

Сердце подскакивает к горлу, что становится сложно дышать. Но я должна ответить, чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. И больше никогда не встречать этого мужчину в своей жизни:

— Больше нет, — отрезаю безжизненно.

Замечаю, как на его лице вздрагивают желваки:

— Вот и умница, — шершавые пальцы осторожно проходятся по моей щеке: — Я ведь говорил: стоит узнать меня получше, и ты возненавидишь меня…

Невольно всхлипываю, вспоминая, что он действительно предупреждал меня. Но я не послушалась тогда…

— Стоило сразу мне поверить, а не доводить до этого, — тихо говорит он, скользя изучающим пытливым взглядом по моему лицу: висок, скула, губы.

— До чего? — дрожа все же спрашиваю.

— До того, что я готов снова пересечь грань дозволенного и даже разумного: запереть тебя в одной из комнат своего особняка, чтобы пользовать каждый раз, когда пожелаю, — его губы подергиваются будто в попытке обнажить хищный оскал: — И чую, я бы желал много и часто. А начать бы хотел прямо здесь и сейчас…