– Да.

Амин присел на край стола и, не спрашивая разрешения, снова подвинул к себе вышивку. Должна была получиться стоящая в узкой вазе белая лилия. Осталось совсем немного, но после слов Амина продолжать не хотелось.

– Подаришь мне, когда закончишь?

– Тебе же не нравится.

– Разве я такое говорил? – он посмотрел на меня очень внимательно. – Это ты сказала, что вышло не очень хорошо. Я вижу прекрасную работу. Но, если ты понимаешь, что это не максимум того, что ты можешь, значит, со временем научишься делать лучше.

Я вспыхнула. Только подумала, что перестала краснеть в его присутствии, и вот опять. Но как было не покраснеть, если в его присутствии я терялась? Я не должна была думать ни о чём таком. О муже моей сестры… Не должна! Но я всё равно думала. Две расстёгнутые пуговицы рубашки вызывали запретные мысли, а запах дорогого одеколона кружил голову.

– Подарю, – ответила я неловко. – Я завтра уже закончу.

– Завтра ты будешь принимать подарки, а не дарить их. Так что это подождёт.

Он вытащил из кармана бархатный мешочек. Крепко взял меня за руку и потянул к себе. Меня обожгло. Язык распух, ноги стали непослушными. На ладонь мне упала нить бирюзы.

– Это что?

– Подарок.

– Подарок? – переспросила я глупо. – Но… Говорят, дарить подарки раньше времени – плохая примета. Восемнадцать мне только завтра, Амин.

– Тогда считай, что это просто подарок, – он собрал мои пальцы, заключив в них бусы. Встал и кивком указал на картину. – Или залог.

– Залог? – я приподняла бровь. – За картину?

Амин криво усмехнулся. Поднялся и бросил на то место, где сидел, пустой мешочек. Я посторонилась, чтобы дать ему пройти. Хотела попросить помочь надеть бусы, но это было бы наглостью. Он уже почти вышел с террасы, когда я, пересилив себя, остановила его.

– Лейла говорила тебе, что праздновать будем в выходные? Ты приедешь с ней?

– В выходные меня не будет в городе. Я заеду как-нибудь потом, – губы его снова искривились. – Привезу ещё один подарок, раз ты считаешь, что этот – плохая примета.

Настоящее

Укутавшись в полотенце, я вышла в комнату. Еле заставила себя выключить воду. В ванной было так тепло, что не хотелось покидать её. Прошлой ночью я почти не спала. Купание в холодной реке, вино, погреб, Амин…

– М-м-м… – тихо застонала я, стоило ступить на мягкий ковёр. По сравнению с каменным полом и усеянным колючими ветками лесом это было раем.

По спине вдруг прошёлся прохладный воздух. Я напряжённо застыла. Отражение Амина в зеркале напротив стало приближаться.

Ничего не говоря, он встал за мной. Коснулся плеча. Я задрожала. Кожа тут же покрылась мурашками. Пугающе нежным движением он убрал волосы с моей спины, спустил полотенце до талии. Пальцы прошлись от лопатки в сторону – по длинному тонкому шраму. Я сглотнула. Не шевелясь, я несколько мгновений смотрела на него сквозь зеркало, но взглядами мы не встретились. Его был устремлён мне в спину.

– Ты же сказал, что больше не притронешься ко мне, – я попробовала отойти.

Он придержал меня за полотенце.

– Молчи, – сказал он очень тихо, прямо мне на ухо.

Ещё раз провёл по спине. От лопатки и вниз по диагонали. Поднял голову. Буквально секунду мы смотрели друг на друга через зеркало, а потом он ушёл. Так же неожиданно, как и появился. А я ещё долго смотрела на своё отражение, сжимая узел полотенца на груди, и не могла понять, почему по щекам снова текут слёзы.

7. Глава 6

Сабина

Ровно в пять затрезвонил будильник.

– Да заткнись ты, – не глядя, я нажала на первую попавшуюся кнопку.

В горле першило. Было бы странно, если бы устроенные Амином криопроцедуры прошли бесследно. Ненадолго умолкший будильник засигналил снова. Выключив его, я всё-таки встала. К работе мне было не привыкать. За три года в питомнике я научилась вывозить грязь и быть услужливой. Незаметной – тоже.