Впрочем, если отбросить фрейдизм, увидеть здесь ее изображение показалось Федерико весьма символичным. Богиня охоты в монастыре, где уже расставлены силки. Причем как с одной стороны, так и с другой. Так что, возможно, замысел Корреджо был куда глубже. Возможно, он, как и монсеньор, понимал, зачем на самом деле на земле появились монашеские ордена.

– Проходите, – сказала аббатиса, когда они переступили порог комнаты. – Сестра Джанна будет здесь с минуты на минуту.

Сестра Констанса принимала только Федерико и сеньора Салафию. Присутствие Эльзы сочли необязательным, если не сказать – бесполезным, потому что в этом спектакле ей выпало играть незавидную роль овоща.

– Значит, вы и есть Джулио? – спросила сестра Констанса, изучающе глядя на гостя. Она как будто приценивалась, как ювелир, которого на мякине не проведешь, все равно он отличит золото от подделки – даже очень качественной. Но вот отличит ли?..

– Да, сестра, – ответил Федерико с точно отмеренной интонацией: щепотка волнения, капелька нетерпения и пара крупинок надежды. Украдкой он покручивал на пальце обручальное кольцо, причем с таким видом, будто в упор не замечает, что монахиня это заметила. Как по нотам!

– Вы совершенно не похожи, – задумчиво протянула настоятельница.

– Ну, – каталонец смущенно опустил взгляд. – Вообще-то мы и не родственники. Я имею в виду, в юридическом смысле. У нас разные родители. Марго – дочь моего отчима от первого брака.

– Ясно. Значит, вы приходитесь ей сводным братом. И вы говорите, сеньор, что не видели Маргариту с пятнадцати лет? Но при этом безошибочно узнали ее по фото?

– Конечно, – мужчина пожал плечами и взглянул настоятельнице в глаза. – Что же вы думаете, я собственную сестру не узнаю? Мы ведь были очень близки с ней. Пока она не сбежала…

Сестра Констанса поморщилась, сосредоточенно облизнула губы, потом сказала, обращаясь к своим сцепленным в замок старческим рукам, покрытым пигментными пятнами:

– Не поймите меня неправильно, сеньор Паретти. Я просто хочу убедиться в чистоте ваших намерений. Сестра Джанна пережила ужасные события, ее психика очень уязвима, и один Господь знает, что с ней будет, если вдруг окажется, что вы не… не тот, кем себя считаете.

Она произнесла это спокойно, но с едва уловимым нажимом. Федерико понял намек, понял его и монсеньор, потому что счел нужным вмешаться.

– Сестра Констанса, давайте будем откровенны. Вы считаете, что это фальсификация, так? Что этот человек выдает себя за другого из корыстных мотивов?

– Нет, монсеньор Салафия, – ответила аббатиса, по-прежнему не глядя на них. – Я только хочу сказать, что люди под влиянием отчаяния способны на необдуманные поступки, вот и все. Мне известно о состоянии сеньоры Паретти, но…

– Болезнь Альцгеймера, – перебил ее Федерико, сдобрив интонацию фунтом горечи. – И это в двадцать девять лет! Вы представляете, каково мне сейчас? Ведь если Эльза погибнет…

И он быстро отвернулся к окну, якобы пряча навернувшиеся на глаза слезы. Старая монахиня молчала.

– Церковь – последнее место, куда я мог обратиться, когда врачи сказали, что ничего нельзя сделать, – заговорил он снова, теперь уже глухо. – И кто мог подумать, что именно в этот день в наш приход приедет делегация из Ватикана, что я встречу монсеньора Салафию, и он укажет мне путь к спасению? Я понятия не имел, кто такая сестра Джанна, пока мне не показали ее фото. И это была она… моя Марго, моя бедная, пропавшая много лет назад Маргарита!