Я без сил упала на стул и судорожно выдохнула.

– Я понимаю, что тебе больно. Тебе придется принять это и не мучиться.

Я горько усмехнулась.

– Я буду мучиться еще сильнее, когда убийца на свободе. Мне намного лучше, когда я ищу его, как что-то несуществующее. Самое дерьмовое это то, что дело закрывают, потому что она не несет вам никакой пользы. Везде нужна выгода.

Я встала со стула.

– Мейзи…

– Всего доброго, офицер.

Я покинула кабинет детектива, не проронив ни капли слез, хотя очень хотелось разреветься прямо там из-за жестокой несправедливости. Шла по коридорам отдела, пытаясь держаться сильной, хотя внутри меня сидела черная дыра, которая высасывала из меня всю энергию. Отчаяние захлестнуло меня, уничтожив своим появлением оставшиеся крупицы надежды.

Наши дни.

Прошло четыре года, а зацепок никаких. Это для меня за гранью реального. Убийца просто растворился в воздухе. Если бы он еще оружие оставил, то это бы посчитали самоубийством и всем хорошо. Но даже понимая, что это хладнокровное убийство, дело просто так же хладнокровно закрыли. Меня разрывает на части от несправедливости. О спокойной жизни не может быть и речи. Я даже не мечтала об этом никогда. Я нахожусь посреди мрака, где есть лишь один проблеск света, – и это моя сестра.

Я посмотрела на могилы родителей и мысленно извинялась перед ними за то, что не могу найти их убийцу и предоставить им покой. Это происходит на протяжении четырех лет – все, на что я способна, это извиняться перед родителями.

– Поехали домой, карамелька – прохрипела я, продолжая смотреть на гранитные камни.

Дженни шмыгнула носом, после чего согласилась со мной:

– Поехали. Папа всегда так меня называл только из-за цвета волос.

Я кивнула, улыбаясь.

– В детстве они у тебя были светлее, чем сейчас, но прозвище осталось.

Дженни посмотрела на могилы родителей и в эту же секунду по ее щекам покатились слезы.

– Я так скучаю по ним. Без них я чувствую себя слабой.

Я взяла сестру за плечи.

– Ну-ка посмотри на меня. Как говорил папа? Мои девочки…

– …самые сильные, – продолжила Дженни и слегка улыбнулась.

– Вот так.

Я обняла ее за плечи, и мы ступили на тропинку, которая вела нас к выходу. Мне хотелось, как можно скорее, уйти отсюда, поскольку ощущала, как начинает дрожать моя душа и рваться к могилам родителей. Если бы не Дженни, перед которой я хочу быть сильной и поддержать ее моральный дух стойкостью, я бы уже давно лежала на земле между могилами папы с мамой и рыдала. Когда мне очень плохо, я приезжаю сюда, чтобы плакать и освободить свою душу от натиска горя, никому не показывая своей слабости.

Мы с Дженни приехали домой. Она ехала впереди на своем небольшом спортивном автомобиле, который я подарила ей, когда она встретила свой двадцать первый год.

После смерти родителей я всегда старалась компенсировать их отсутствие и во всем помогать своей младшей сестре. Я знаю, что папа обещал подарить ей машину мечты, но, увы, не успел этого сделать. Это перешло мне в наследство, и я просто добавила немного к его деньгам, которые он откладывал на подарок. Я просто хотела, чтобы Дженни чувствовала себя счастливой и отвлекалась от мысли, что опоры в лице родителей у нас больше нет.

– Посмотрим «Дневник памяти»? – предложила Дженни, когда мы зашли в дом.

Я вздохнула и посмотрела на сестру, которая смотрела на меня умоляющими глазами.

– Давай, чтобы я снова рыдала над этой любовью, – проворчала я.

Дженни посмеялась и побежала в гостиную настраивать телевизор. Я села на диван и достала мобильник, чтобы посмотреть электронную почту.

Когда Дженни села рядом с попкорном, я поставила его на беззвучный, заблокировала и убрала в сторону. Подняла ноги и удобно расположилась на диване, готовая в двадцатый раз смотреть шедевр мирового кинематографа, который так обожает моя сестра.