Когда рассказала о нем маме, она была в ярости. Хотя я, охваченная дурной влюбленностью, ожидала другой реакции от мамы. Ожидания меня разочаровали. Отстаивая свою позицию и защищая свою любовь, я поругалась с мамой. Ей пришлось смириться с моим выбором, но перед этим она сказала мне, что ей придется быть готовой вытирать мои слезы и к моему разбитому сердцу.

Так и случилось. Через год он меня бросил со словами, что наигрался с молодой плотью. Он получил нужные эмоции и зарядился к дальнейшей семейной жизни. Я была не просто подавлена, я была разбита и уничтожена унижением. Мама утешала меня все выходные, пока я находилась дома. Отцу мъы решили ничего не говорить, дабы избежать столкновения двух юристов. ъх

*Благодаря своему внутреннему стержню, который еще и зарядился жестокостью, я смогла справиться и восстановиться за три месяца.

С того момента я больше не сталкивалась с ним и перестала вспоминать этот отрезок времени, который я посвятила ему. Но Дженни мне сегодня о нем напомнила.

– Прости, – послышался ее голосок.

Она придвинулась ко мне ближе и положила голову на мое плечо, обнимая меня.

– Он другой. Правда.

Я прикусила нижнюю губу, прикрыв глаза. Я очень не хотела, чтобы Дженни повторила мою участь. Я не хочу, чтобы ее любовь кто-то жестоко растоптал так же, как и мою.

Насколько же судьба злодейка. Дженни, как и я, влюбилась во взрослого мужчину в таком же возрасте, в каком когда-то я. Это жестоко по отношению ко мне. Кажется, жизнь будет проверять меня на прочность до конца моих дней.

Я не могу запретить ей встречаться с ним. Это эгоизм. Я должна занять позицию мамы и дать Дженни свободу выбора. Но если ей причинят боль, мне придется утешать ее и, клянусь, убить того, то посмел заставить ее плакать.

Когда-то я не послушала маму. Дженни сделает тоже самое, потому что влюблена. Поэтому я не вижу смысла даже пытаться отговорить ее.

– Как его зовут? – твердым голосом спросила я, не до конца смирившись с образовавшейся ситуацией, чтобы постараться смягчиться.

– Томас Кларк, имеет свое рекламное агентство. Он замечательный, сестренка. Такой заботливый, милый, интеллигентный…

– Хватит! – приказала я, прикрыв глаза.

Дженни немедленно умолкла, понимая, что никакое положительное описание этого мужчины не изменит моего мнения о нем. Проблема в том, что я так же отзывалась о мужчине, в которого была беспамятство влюблена, и Дженни сейчас словно отзеркалила меня. Я вижу полностью идентичную ситуацию и не могу поменять направление своих мыслей в иное, наиболее благоприятное русло.

Я поднялась с дивана и вздохнула, сбрасывая гнев со своих плеч.

– Завтра же пригласи его на ужин. Хочу не только знать о нем, но и видеть его.

– Хорошо, – тихо ответила Дженни.

Мне проще судить о человеке, если я изучаю его визуально, а не только анализируя через словесный поток.

Я направилась в кухонную зону, чтобы выпить прохладной воды и потушить возникший в себе огонь негодования. Своим уходом я еще показала сестре, что не желаю больше разговаривать на эту тему, дабы не разозлиться еще больше и не направить на нее свою злость.

Я стояла перед окном и отпивала воду из стакана, смотря на ночной сад, освещенный грунтовыми светильниками. Провалившись в свои мысли, я не сразу заметила, как ко мне подошла сестра.

– Ты не будешь злиться, если я сейчас поеду к нему? – осторожно спросила Дженни.

Я нервно усмехнулась. Она не спрашивает у меня разрешение, а только лишь убеждается, в каких эмоциях я буду пребывать, если она сейчас уедет к нему. Я не хочу ее отпускать, но и не могу запереть в спальне, чтобы удержать. Дженни уже давно не маленькая девочка, и я не имею права так поступать с ней. К тому же подобного рода запреты никогда не приветствовались в нашей семье. Каждый учился на своих ошибках сам.