То ли пыталась выслужиться, то ли настолько устала, что даже такси показалось ей плохой идеей, но Марка это почему-то тронуло. И во избежание двусмысленности ситуации, он уехал в свой пентхаус, где с наслаждением принял душ, выпил вина, почитал книгу, получил от Грина ночное сообщение «я знаю, кто жертва», ответил «а я пока не знаю, кто убийца» и под утро уснул. Проснулся он ближе к семи, не вполне понимая, кто он, где он и какой сегодня день. Но усилием воли сдернул себя с кровати, понимая, что даже два-три часа, которые он проспал, непозволительная роскошь в первые дни расследования, когда охотничий азарт затмевает разум.

К восьми Марк уже был в управлении. Невыспавшийся, но собранный и настроенный на работу. Грина он привычно нашел в кабинете. Удержавшись от плоской шутки по поводу срезанных волос, профайлер закрыл за собой дверь, уселся в кресло и посмотрел на белую стену, около которой стоял детектив, задумчиво потирая двухдневную щетину на подбородке. Чтобы Аксель не побрился? Неслыханно. Впрочем, что такое забыть побриться на фоне избавления от шевелюры, которой он не изменял все десять лет работы в полиции? Видеть Грина без привычного хвоста или рассыпанной по плечам гривы было странно. И одновременно Марк ловил себя на мысли, что так детектив выглядит более сурово и холодно.

Он как будто разом постарел. Или повзрослел? Его никогда нельзя было заподозрить в инфантильности, а силу и статус подтверждать не требовалось, как и мужественность. Да, сейчас челка все равно то и дело падала детективу на лицо, волосы были чуть длиннее, чем у рядового мужчины. Но для Грина это – невиданно.

Он выглядел очень опасным. И чужим.

Карлин понимал, что с этим делом что-то не так. Он заметил, что детектив не в себе еще на месте преступления, но лезть с расспросами было рано, и Марк отступил. Время для разговоров еще придет. Сейчас им предстояла самая неприятная и одновременно волнующая часть расследования.

Запуск в производство.

– Ну так что там с именем? – спросил Карлин вместо приветствия.

Аксель бросил на него прохладный слегка расфокусированный взгляд. Он опять смотрел внутрь себя, ища ответы там. Хотя, вернее будет сказать, формулируя вопросы там. Чтобы найти ответ, надо задать правильный вопрос, по-другому это не работает.

– Доктор Анна Перо, – детектив Грин ткнул маркером в соответствующую надпись.

Голос его слегка дрогнул. А потом Аксель повесил справа от пары фотографий с места преступления портрет ослепительно красивой зрелой блондинки. Карлин подался вперед, чтобы ее рассмотреть. Поразительные яркие голубые глаза, светлые, как пшеничные колосья, волосы, сияющие и ухоженные, крупными волнами спускаются поверх точенного лица. Она явно следила за собой. На вид ей можно было дать не больше тридцати пяти. Тщательно выверенный макияж, мраморная кожа. Фотохудожник схватил ее в состоянии строгой задумчивости. На аккуратных губах полуулыбка, в глазах искорки, как будто она сейчас рассмеется.

Очень красивая женщина.

– Откуда этот портрет?

– Журналисты, – после паузы ответил Грин. Он тоже рассматривал фотографию. – Лорел вчера брала у нее интервью, можешь себе представить?

– Совпадение в духе голивудских мелодрам.

Аксель тонко улыбнулся, повернувшись к другу.

– Я не удивлен. Эта чертовка имеет страшный талант оказываться в нужное время в нужном месте.

– Да, я уж помню, – со смехом откликнулся Марк. – И что нам это дает?

– А ты подумай. Перо – психотерапевт. Кто-то лишает ее лица. Что такое лицо в контексте психотерапии?

– Нам нужна Баррон. Это ее вотчина, не моя, – развел руками профайлер. – Могу лишь предположить. Лицо – это рабочий инструмент? Или она слишком высоко взлетела? Кому-то перешла дорогу? Может, ее убил психопат-коллега, который грезил о… что у них там важно? Премия, членство в какой-то ассоциации?