Опешивший от неожиданного вопроса Аджубей вопросительно глянул на жену: в чем проблема-то? Рада пожала плечами. Она тоже не всегда умела быстро реагировать на перепады настроения и непредсказуемость отца.

– Никита Сергеевич, – с позволительной укоризной улыбнулся зять, – вам ли не знать мои пристрастия! Я начинал в журналистике именно со спортивной тематики. Футбол – любимая игра миллионов…

– То-то и оно! – Хрущев хлопнул ладонью по столу. – А некоторые… некоторые этой любовью нагло пользуются. Распоясались совсем. Что, спрашиваю, происходит?! Кто такой этот Стрельцов, почему он столько себе позволяет?

– Эдуард Стрельцов… Наш лучший нападающий, любимец болельщиков, олимпийский чемпион…

– Да мне насрать, что он чемпион! – Никита Сергеевич уже вошел в раж. – А как он ведет себя? Считает, что теперь ему все позволено? Ты говоришь, «любимец», «кумир молодежи»… Какой пример он показывает? Чему он нашу молодежь учит? Хамству, пьянству, хулиганству! А твоя любимая «Комсомольская правда», призванная воспитывать молодых людей, молчит! Делает вид, что ничего страшного не происходит! – Он, неловко отодвинув стул, вскочил. – И завтра эти стиляги вообразят, что им тоже все дозволено! И «дудочки», и якшание с иностранцами, и эти «коки» на головах, так, кажется, эта хрень называется? А у девчат прически – «я у мамы дурочка», мне Суслов говорил…

Аджубей понимал, что в такие моменты тестю лучше не перечить. Он благоразумно потупил глаза, как бы признавая свою вину и непоправимые ошибки. Теща, Нина Петровна, решила разрядить обстановку:

– Все! А теперь у нас на второе… ва-ре-ни-ки!

Рада верно уловила момент и тут же захлопала в ладоши:

– Ура! Вареники! А с чем, мам?

– С картошкой и луком.

Никита Сергеевич вернулся за стол. Мир в дружной семье был восстановлен.

– В общем, думай, Алеша.

В этот момент в столовой появился дежурный секретарь и негромко доложил Хрущеву:

– Никита Сергеевич, к вам товарищи Серов и Фурцева.

– Вот как? Вдвоем? – удивился Хрущев. – Я их вроде не вызывал. И без звонка… Странно. Что там еще стряслось? Проводи их в мой кабинет… Сооруди там что-нибудь на скорую руку. Я сейчас… – Он поднялся, потоптался у стола и огорченно развел руками: – Заканчивайте тут без меня. Всем приятного аппетита. А вареники от меня никуда не убегут…

Секретарь ЦК и первый зам преседателя КГБ СССР ждали хозяина у двери кабинета. Сразу принялись извиняться за нежданный-негаданный визит. Но Хрущев в ответ махнул рукой: «Чего уж там! Проходите…»

– Давайте-ка вон туда, – показал он на округлый журнальный столик под торшером. – Это Рада присоветовала… обновить интерьер. А то, говорит, ты вечно то за трибуной, то за огромным столом заседаний. Присаживайтесь… С чем пожаловали, гости дорогие?

– Да у нас, Никита Сергеевич, вопросы, видимо, разные, – начал Серов. – Мы с Екатериной Алексеевной совершенно случайно встретились прямо у ворот дачи.

– Совершенно верно, – тут же подтвердила Фурцева, – так получилось.

– Да ладно, – засмеялся Хрущев, – я понял, что не дом свиданий вы у меня решили устроить. Ну, выкладывайте…

– Может быть, Екатерина Алексеевна начнет?

Хрущев кивнул и глазами указал Серову на бутылку «Горілки з перцем». Генерал тут ж наполнил небольшие рюмки. На столике стояли тарелки с бутербродиками, грибочками, солеными огурчиками.

– За встречу!

– Я… Вы разрешите, Никита Сергеевич? Я вторую неделю по вашему поручению разбираюсь, что происходит в нашем большом спорте… – заговорила Фурцева.

– Ну, и что накопала? – Хрущев со смаком хрумкнул огурцом.

– Гниль и бардак, Никита Сергеевич! И чем дальше, тем больше. Вы уж простите, я буду говорить так, как есть.