Неизвестно, откуда и от кого обиженный юноша узнал, что Эдип не родной царский сын, ведь Меропа это хранила в строжайшей тайне – возможно, он сам догадался потому, что Эдип был не похож на своих родителей. У белокожих Полиба и Меропы были светлые волосы и голубые глаза, а у смуглого Эдипа и волосы, и глаза были совершенно черные.

Гигин в «Мифах» говорит, когда Эдип, сын Лая и Иокасты, достиг зрелого возраста, он стал храбрее всех прочих, и ровесники из зависти стали обвинять его, что он приемыш у Полиба, потому что Полиб человек столь мягкий, а он дерзкий.

Возможно, завесу над тайной рождения Эдипа решила приоткрыть сама старая обликом Мойра Лахесис потому, что вскоре на веселом пиру какой-то юноша, воздавший дионисовым возлияниям чрезмерную дань, назвал Эдипа «найденышем».

Когда Эдипа впервые назвали приемышем, он не придал этому особого значения потому, что испытывал сильнейший стыд за свой бесчестный поступок. Однако, когда он услышал на пиру, что он найденыш, Эдип, вспомнив метания диска, серьезно задумался.

Более озадаченный, чем оскорбленный, тем, что его назвали «найденышем» и «приемышем», Эдип едва мог дождаться следующего дня и ранним утром отправился к своим родителям и стал настойчиво расспрашивать их о своем происхождении. Полиб и Меропа, любившие Эдипа, как родного сына, так об этом и сказали. Причем, Полиб был совершенно уверен, что Эдип его сын и об этом чистосердечно сказал. Меропа же, столько лет уже лгала, что и самой себе внушила веру в свое материнство и говорила с виду не менее искренно, чем супруг.

Мойра Лахесис готовила Эдипа к первой предназначенной ему роли – героя истребителя чудовищной Сфинги и наделила его непревзойденным даром разгадывать загадки.

Эдип пытался разгадать загадку слов «приемыш» и «найденыш». Конечно, он допросил обоих юношей, назвавших его этими прозвищами, но первый надменно отказался с ним разговаривать на эту тему, припомнив ему плутовство, а второй – объяснил все опьянением. Это еще больше разожгло желание Эдипа узнать все о своем рождении.

Мучаясь бессонницей, Эдип так беседовал по ночам со своим милым сердцем:

– Полиб уверенно мне отвечал, что он мне отец, а вот мать, чувствую, что-то не договаривает или скрывает. Когда человека знаешь всю свою жизнь, с самого рождения, то чувствуешь по его взгляду, по тону течи, по тысяче разных мелких деталей, что он не вполне искренен. Не могу поверить, что она, такая добродетельная женщина, изменила супругу… во всяком случае со смертным. А может быть мой родитель и действительно бог?.. Ну не обязательно Зевс Громовержец или брат его Земледержец, которые любили возлечь не только с девами, но и с женами. Может быть, Меропой овладел Аполлон иль Гермес, или, хотя бы, один из речных богов, которых целых три тысячи? Как бы я хотел стать не только царем, но и быть полубогом! Я бы оставил своим детям самое прекрасное на свете достояние, ведь такое счастье, как молодость и сила, в старости мерзкой закончатся, а вот царская власть и благородное происхождение всегда остаются у человека. Я могу стать основателем новой царской династии, не как Эдип, сын смертного царя Полиба, а как Эдип полубог, у которого есть два родителя: смертный отец Полиб и божественный… Мне во что бы то ни стало надо все разузнать о своем происхождении.

Так и не получив ни от кого желанного объяснения и стремясь любым путем разгадать загадку, а также тяготясь сделанным ему упреком, Эдип принял самостоятельное решение – отправиться в Дельфы, чтобы узнать всю правду о своем происхождении от оракула. При этом он очень надеялся получить подтверждение своего предположения о том, что у него есть божественный отец. Чтобы не оскорблять родителей сыновним недоверием, он сказал им не правду о своих ночных мыслях, а неправду об ужасных снах, которые, якобы, не дают ему спать и по их же совету отправился в Дельфы, в знаменитейший храм не только в Элладе, но и во всей Ойкумене.