– Новенькие идут к окнам, рассаживаются там на кресла, тихонько ждут. Стажирующиеся, пожалуйста, занимайте центр зала, вставайте в ряд, старайтесь не заслонять друг друга. Остальные занимают места за столами, можно пробовать фрукты, ждем терпеливо и радостно.

Джемма послушно прошла к креслам, с облегчением увидев Айрин, которая пробиралась к ней. Девушка куда-то пропала, но, к счастью появилась снова, и у Джеммы отлегло от сердца, все таки она была не одна.

– Садись сюда, здесь не будет отсвечивать, и они нас хорошо рассмотрят. А то бывает, светит солнце в окна, их слепит, они раздражаются и смотрят невнимательно. А эти кресла видно хорошо.

– Слушай, Айрин! А они кто?

Айрин с изумлением глянула на новую знакомую, прошипела еле слышно.

– А ты что? Не читала это все при первом обучении? Или тебе не давали об этом читать?

Джемма пожала плечами. В ее текстах не было ничего конкретного. Все обтекаемо и ничего не понятно.

– Ну, ты даешь. Мы существуем для них! Они – высшая раса, они руководят миром. А мы для их удовольствия.

Айрин что-то еще хотела сказать, но в их сторону направилась Бэлла, грозно насупив кругленькие, лысоватые брови, Айрин виновато прикрыла руками рот, глянула на Бэллу, как нашкодившая собачка.

– Тсс. Ждем…

…

Зал замер в ожидании. Джемма тихонько рассматривала женщин, удивляясь тому, насколько они разные. Всех можно было разделить на две большие группы, причем это разделение было настолько четким, что даже если бы их не развели бы по разным углам зала, то они все равно бы не смешались между собой – так не смешивается вода и масло. Да и охарактеризовать разницу между ними можно было просто. Они были красивые и некрасивые. Джемма раньше не обращала внимания на этот маленький нюанс, там, в их лаборатории, это было совершенно не важно, там они делились очень просто – на стандарт и нестандарт, а вот теперь поняла. Стандарт и красота – совершенно разные вещи. И красота – редкость. Как бриллиант чистой воды.

Те женщины, которые сидели сейчас за столами, о чем-то тихо щебетали между собой, нарезая маленькими ножичками фрукты, и отпивая из высоких фужеров что-то янтарное, были некрасивыми. Нет, конечно, уродливыми их нельзя было назвать – просто они были обычным. Кто-то высоковат, кто-то полноват, кто-то слишком щекаст или длиннонос, ну или просто – серые мышки. Удивляли они только взглядами – умными, проницательными, чуть печальными.

– Это переходные. С опытом, элита наша. А те…

Айрин тихонько, стараясь, чтобы Бэлла, с видом надсмотрщицы выхаживающая по залу, не обратила на них внимания, ткнула горячей ладошкой Джемму по шее, заставив повернуть голову на шеренгу женщин, застывших в центре.

– Стажерки. Марк выбирать пришел, похоже. Тсс.

Джемма молча разглядывала девушек, стоявших по стойке смирно в ровной, как будто подогнанной по линейке, шеренге. Они были похожи на экзотических стрекоз. Нежные, изящные, стройные, все удивительно красивые, в ярких платьях, обнажающих плечи, с распущенными волосами. Особенно поразила Джемму одна. Черноволосая, как цыганка, такую она однажды видела в фильме, с талией, которую можно было обхватить ладонями, с большими угольно-черными глазами, над которыми трепетали пушистые ресницы, с чуть влажным ярко-красным ртом.

– Ага. Это Нидла. Лучшая из них, красивей, нет, наверное. Говорят, капризная, вроде. Ой. Идут.

Джемма вздрогнула – дверь зала распахнулась настежь, и в нее вошла группа. Теперь она знала, что это мужчины – совершенно отдельный, иной вид, живущий в своем ареале, мало доступном для них. Первым шел Марк. За ним катился шариком кругленький толстяк с сияющей лысиной, в которой отражался сводчатый потолок. Двое других были очень похожи между собой – одинаково квадратные, здоровенные и грубые. Компания подошла в шеренге стажерок, встали напротив, выстроившись в такую же шеренгу, только короткую. Кругленький подошел вплотную к Нидле, привстал на цыпочки, ткнул толстым пальцем прямо к ее красивую, округлую грудь.