Той ворожбы до сих пор не утратил Кавказ,
столько еще положив на распятье поэтов.
Дальше ирония гуще: кто по лагерям,
кто по чужбине, а кто задохнулся в молчанке.
Ветер поэзии… Как же состарился храм,
как обветшал – и знакомым Бутырке с Таганкой
нечего делать. Какой теперь ямбам разбой —
вата мещанства с головкой накрыла крамолу
слова звенящего, даже великий изгой
не разбудил. Не хватило и тут валидола…
Как это вышло – могучую тягу снесло
то ли в попсу, то ли в вязкую топь интернета.
Ветер поэзии… Чайке сломали крыло,
еле хромает на взморье – осталось хоть это.
Старый Парнас без ревнителей вовсе угас,
новому долго расти у облезлого края
непониманья. Уж власть не пугается нас:
нынче поэтов не трогают – их не читают.
Дышащий космос
Дышащий космос качал и качал без корысти
волны наитий святых сквозь магнитную пыль,
толщи людские сновали с подобием истин,
зыбкую муть превращая в такую же быль,
свитки свои заполняла, смеясь, Каллиопа
детской игрой за границы дерущихся стран,
кто-то вещал о грядущем закате Европы,
кто-то в Америку плыл, растолкав океан,
Африка, даже проснувшись, блуждала в протоках
гулкой эпохи, где годы слетают за миг —
круг продвигался к истоку, набухнув Востоком
в очередных декорациях книги из книг,
той, что веками служила стеною и мыслью
входа и выхода, пусть второпях, наугад,
дерзкий народ препирался с растерянной высью,
сам испытав, что поэзия выше, поэзия над
временем и суетою царей и пророков,
«Песнею песней» врываясь в нагаданный смог,
что нарекали судьбою ли, кармою, роком,
что умещалось, как выдох, в трехбуквие б-о-г…
Дышащий космос… Весна колебаний роптала,
брызги любви отчисляя абсурду взамен,
мифы уже не вмещались в сухие лекала
скучных жрецов, исчерпавших раскрашенный тлен,
прежние духи от жертв перекормленных гасли,
новые волей иной наполнялись стремглав…
Дышащий космос… Мы тоже припутались к счастью,
в сутолке улиц кружились, друг друга обняв,
клен и рябина, частиц неиссчетных частицы,
слившись случайно на хрупкий по вечности миг.
Вот вам и бог… Ну, а если кому приблазнится
что-то еще – то из умных, просроченных книг.
Можно бродить среди этих манящих развалин
иль нигилистом промчаться, вопя и круша.
Дышащий космос… Скорее он материален,
как и, черпнув бестелесности, наша душа,
жизни глоточек, конечно, не полная чаша —
просто играющий судьбами шахматный блиц.
Дышащий космос… И что ему выдумки наши,
наших страстей разливанное море страниц
чрез суету и беспечные сны голубые,
преданность почве и странную тягу во вне…
Видимо, сам он такая же в общем стихия:
я в нем сгораю, и он полыхает во мне,
это сближенье, круженье, крушенье – дорога
в ту беспредельность, которую не опознать…
Ту же пораболу ритма, что названа Богом,
временем, космос качал, и лилась благодать.
21-е января того года
Русские страсти… Вновь поверх земли
только поземка мела сообразно
истине. Толпы колоннами шли
в очередном ослепленье соблазном.
День не задался, опять календарь
перекроил приказные угрозы:
как ни старались, не плакал январь,
будто назло огрызаясь морозом…
Впавший в младенчество, вождь умирал
на охраняемой теми же даче,
что породил он, где каждый фискал
словно выхаркивал: сам это начал —
жизненный круг в угловатость идей
впихивать яростно… Даже котенку
явно, как в этой игре ни потей,
всех невозможно сравнять под гребенку,
выполоть разве пласты, как траву,
прямо под корень… И лихо косили,
так что не ясно уже самому —
как и кого осчастливить насильем?
Сделал, что смог… И уже кровенел
опыт (когда б он застрял на бумаге..).
Вспомнилось детство: «Куда ты, пострел?!»
Некого первым… – Все дело в отваге,
дальше же проще… – Не видно ни зги.