Бабуля потянула меня обратно на кровать, но я резко качнулась и как одержимая забормотала.

— Я найду деньги, — сразу пресекла возражения, — если я тебе и правда дорога, ты согласишься на операцию и доверишься мне. Я всё сделаю.

— Варюш…

— Нет, бабуль, не вставай. Отдыхай, слушайся врача и попроси его позвонить мне, чтобы обсудить сумму и срок выплаты.

Есть больше не хотелось. Меня ошпарило мыслью, что чем дольше я сижу без дела, тем меньше шансов найти деньги. Проклятое время не собиралось тормозить.

Поцеловав бабушку в сухую щеку и успокоив ее очередной лабудой насчет богатенького друга, для которого подсобить в таком вопросе — вообще не проблема, я пулей вылетела в коридор, наказав съесть хоть что-то из принесенной еды.

Первая остановка в туалете. Эмоции обрушились на меня настолько сильной волной боли, что пришлось заткнуть себе рот и заглушить крики. За что? Кто, черт побери, решает, сколько страданий отвесить той или иной душе? Почему там, где должен быть просвет, клубилась бесконечная тьма?

Я прорыдала больше получаса и с опухшим от слез лицом вышла на улицу. Сразу позвонила Светлане, нашей начальнице, попросив отработать сегодняшнюю смену. Особые гости? Ха, да без проблем. Они будут довольны.

Безотказным всегда сильнее радуются.

— Спасибо. Я не подведу.

Выдохнула и оборвала звонок. Отчаяние почти обесточилось, оставив лишь слабость и холод, проникший в тело. А еще безумную решимость.

Сейчас я была готова на что угодно. Ошметки гордости хрустели под ногами.

***

Дым клубился у входа и мягким облаком оседал на танцполе. В воздухе витал жгучий коктейль ароматов, от мешанины женских парфюмов кружилась голова и крутило живот. Девочки постарались, забрызгавшись духами до приступов удушья и намалевав лицо до неузнаваемости. Посетители еще не пришли, но адреналин уже пробился в нашу толпу и цепочкой следовал от одной официантки к другой. Нервно шушукаясь, мы протирали бокалы, и без того начищенные до блеска, и незаметно бросали вкрадчивые взгляды в сторону входной двери.

Я тоже прожигала ее взглядом. Тряслась, билась в лихорадке, сглатывала горький осадок, появившийся после встречи с бабушкой, но держалась. Одно это уже казалось мне чудом света.

— Варька, а ты что здесь делаешь? — удивился Паша, занимая место диджея.

— Соскучилась, — я усмехнулась и пожала плечами. Чувствовала себя жалкой.

Чтобы отринуть последние сомнения, в которых я барахталась, как глупая рыбешка, отошла к зеркалу, репетируя улыбку. Мое избитое мыслями тело спасало только наличие макияжа и подогнанной по фигуре одежды. Из-под подола юбки кокетливо выглядывал край чулок, талию сдавливал контрастного цвета ремень, белая майка выгодно подчеркивала грудь, а густо подведенные глаза таинственно мерцали в свете софитов. Так, по крайней мере, обрисовала мне ситуацию Вика. Сказала, мол, мужчинам такое нравится, но я продолжала сомневаться. Было в этом что-то темное, порочное и ужасно некрасивое. Мне не шло. Я чувствовала себя чужой и хотела выпрыгнуть из кожи, как змея, лишь бы тиски ослабли.

— Гостей обслуживает Вика. Варя на подмоге, — строгий голос эхом пронесся по клубу, — за баром двое. Приготовьте кубики льда.

Наша начальница зоркими глазами коршуна следила за обстановкой и энергично цокала каблуками.

— Варь, сдвинь столы.

Можно было попросить об этом Пашу, все-таки мои слабые руки начали трястись уже после второго столика, но я не возникала. Светлана и так сделала мне одолжение, пустив новичка на закрытую вечеринку, поэтому лишний раз трепыхаться я не видела смысла. Я реально почти ни черта не видела — мне было плохо, хотелось все бросить, спрятаться, вытолкнуть глупое сердце, с трудом качающее ледяную кровь, забыться, наконец, стереть все страхи, но я запрещала себе сдаваться.