Двойной тариф – 15. Альманах Алла Изрина

Андрей поднял руку к звонку, но задержал её и прислушался. За дверью раздавались громкие голоса.

– Опоздал! – с неудовольствием подумал он. – Плохо трезвому среди… среди тех, кто пришёл раньше. Придется навёрстывать.

Он позвонил.

– Открыто! – заревел голос.

Он вошёл.

– Андрюха! Ты ли это?! – Виктор, старый школьный друг, хозяин и именинник, шёл ему навстречу, широко раскинув руки и попутно сбивая чью-то шапку с вешалки.

– Где ты был, Одиссей?!

– На работе.

– Не-за-ме-ни-мый! – протянул юбиляр и хлопнул его по спине. – Штрафную!

А он и не возражал.

Его всунули на стул между мужчиной с лысиной, которому она шла и соответствовала, и женщиной в деловом костюме. Мужчина спокойно и довольно равнодушно подвинулся, а женщина вежливо улыбнулась и снова повернула голову к соседу, продолжая прерванный разговор. Все сидящие в зоне прямого контакта были ему незнакомы, и Андрей снова вспомнил, что Виктор сегодня не просто именинник, а юбиляр, и большинство пришедших были его сослуживцами.

Тарелки рядом были уже пустоваты, он взял с одной из них листик салата и пожевал. Неподалеку обнаружилась бутылочка коньяка, початая, но достаточно полная. Он сразу опрокинул три рюмочки, стремясь приблизиться к кондиции. Затем, извинившись, поднялся с места и, протягивая руку над столом, дотянулся до тарелки с более серьёзной снедью. Переложил себе побольше и принялся неторопливо и основательно пережевывать, отгораживаясь этим занятием от окружающего.

Хмель не шёл. Андрей принял ещё дозу, потом ещё две, но морального удовлетворения не наступало. Есть больше не хотелось. Он посидел некоторое время, слушая белый ресторанный шум вокруг себя, а когда сидеть просто так с вилкой и ножом стало неудобно, встал, оправдывая себя тем, что хочет пойти на кухню выпить водички, хотя на столе было полным-полно воды и сока.

Подойдя к дверям кухни, Андрей понял, что там будет не один, и притормозил. Слышался громкий разговор, и не сильно спокойный.

– Алкаш! – прямо и без обиняков говорила жена Виктора. – Опять нажрался! Свинья свиньей! Ну что с тобой делать?!

– Ну, сегодня особенный случай! – четко, но немного замедленно отвечал друг. – Ты ж понимаешь!

– А у тебя другие случаи были?! – Татьяна опустила руки. – Я устала понимать.

Он видел из-за двери Татьяну у холодильника и часть Виктора. Татьяна снова подняла руки к лицу мужа:

– У тебя сын! Какой пример ты можешь…

Она повернула голову и замерла. Виктор, собравшийся защищаться, посмотрел туда же и закрыл рот. Андрею стало неудобно. Но они смотрели не на него. За спиной послышался лёгкий скрип, Андрей обернулся и успел увидеть мальчика в щели закрывающейся двери комнаты.

Андрея удивило, на какой высоте находится голова подростка. В его представлении он всё ещё оставался на две головы ниже. Когда же он успел? Чужие дети растут быстро.

Он помнил, казалось бы, недавний день рождения Славика, когда тот сияющими глазами смотрел на родителей, сидящих бок обок. Потом два мальчишки, отец и сын, расшалились, и Виктор с криками скакал по всей квартире со счастливым Славиком на плечах. Скачки закончились сами собой, когда Славик ударился головой о люстру. Плафон рассыпался в мелкие осколки, а Славик обрел ужасающий рог на лбу. Татьяна трясущимися руками вызывала скорую, а Витьку изругала такими словами, которых от неё Андрей никогда не слышал ни до, ни после.

Подросток, мелькнувший в закрывающейся створке двери, мало походил на того мальчугана с шишкой на голове.

Дверь закрылась, мальчик исчез.

Юбиляр отвел взгляд от закрытой двери и сфокусировал глаза на Андрее.

– А! Это ты! – Опознал, наконец, он друга.

И обрадованный тем, что можно убежать от неприятного разговора, оттолкнулся от жены, как от мебели, и пошёл навстречу.

– Ну как у тебя дела?! – возопил он, явно не предполагая ответа.

Его взгляд опять упал на закрытую дверь.

– Слушай! У меня такой сын стал! Во! В матшколе учится! Вундеркинд! Но забот…

Он глянул на друга, вздохнул и закручинился:

– Тебе хорошо!

Виктор вдруг снова оживился:

– А сейчас чего-то пишет! Не знаю чего, но представляешь, пишет! И не показывает, паршивец! Прячет!

– Пошли, посмотрим! – рявкнул он, распахивая дверь и увлекая друга за собой.

Повзрослевший Славик сидел за компьютером к ним спиной. Похоже, он только что потерпел поражение в стрелялке. На экране человек в камуфляже неподвижно лежал в луже крови.

– Вот она! – заорал Виктор, протягивая руку к лежащему в дальнем углу стола учебнику географии. Из-под него выглядывала полоска подсунутой школьной тетрадки. Паренёк сделал движение, пытаясь защитить обыкновенную тетрадь, но папаша пьяно бесцеремонно выхватил тетрадку, бросив учебник на пол.

– Ты посмотри, посмотри! Чего-то он тут не зря прячет!

Виктор тряс рукописью перед носом, листы веером разворачивались. Он что-то ещё говорил, но лужа крови на экране притягивала взгляд и мешала сосредоточиться.

Славик не повернул головы.

Увидев, наконец, что друг не проявляет внимания, Виктор сложил тетрадку вдвое и сунул ему во внутренний карман расстегнутого пиджака:

– На! Дома почитаешь! Ты же у нас в школе был литератор! Потом мне расскажешь!

Они вышли из комнаты, и кто-то тут же подошёл к имениннику с двумя внушительными бокалами, настоятельно требуя выпить на брудершафт. Татьяна, поджав губы, смотрела. Виктор повернулся к ней спиной и увёл соблазнителя в дальний угол.

Андрей вернулся в комнату и неловко встал за спиной мальчика.

– Вот! Папа твой дал мне. Без спросу. Можно?

– Можно, – после паузы ответил подросток, – вам можно.

Он повернулся и бросил взгляд на дверь, из-за которой доносился шум праздника.

– Дядя Андрей… – начал он.

– Что?

За дверью раздался громкий хохот отца.

– Да нет! Ничего. Идите! Вас там ждут.

– Да не особенно.

Андрей вышел, окинул взглядом гостиную и не стал садиться.

Троица гостей, проживающих, видимо, дальше других, собиралась домой, и Андрей, воспользовавшись моментом, примкнул к отплывающим.

– Понедельник – день тяжёлый, – подумал он.

Неделя только начиналась.

***

Тяжёлой сложилась и вся неделя. В пятницу работы было невпроворот. В следующую среду сдавать. Они не успевали. И предстоящие выходные воспринимались, не как долгожданный отдых, а как досадная задержка в работе. А когда в конце дня начальник сделал ему тихое вежливое замечание, он вышел из кабинета с ощущением хлёсткой пощёчины.

Да ещё пятничные пробки на дороге, особенно злые и непробиваемые. А подходя к подъезду, он растянулся на заиндевевшем асфальте, сильно ударившись локтем. Ну, всё. Точка.

В квартире он сбросил ботинки, морщась, выпростал руку из рукава куртки. Рукав был запачкан; хорошо, что не разорван. Прямо в костюме сделал кофе и бутерброд, но аппетит компанию так и не составил.

Андрей осторожно потрогал локоть. Что-то всю неделю ему мешало и оттопыривало полу пиджака. Он откинул её и вытянул сложенную вдвое тетрадь.

– Забыл!

Он хмыкнул: – Литератор!

Андрей выложил тетрадь на стол, она медленно распрямлялась.

Включил телевизор и всё-таки выпил кофе, не дотронувшись до бутерброда. По телевизору шла фигня. Он машинально поставил локоть на стол, ойкнул, резко отдернул руку и выключил телевизор.

Глянул на тетрадку и расправил её ладонью. На обложке никакой надписи не было.

Андрей раскрыл тетрадь и прочитал выведенное посередине верхней строки название: «Паук». Он поморщился, опять хотел поставить локоть на стол, но передумал и снова поморщился. Пауков он не любил.

– Джон Смит был служащим банка, – прочитал он на следующей строке и покачал головой. – Джон Смит! О как!

Он откинулся на спинку стула, тщательно следя за локтем, и углубился в чтение.

«Вечером после работы Джон ужинал, посматривая новости по телевизору. Потом ложился в постель и решал кроссворд перед сном».