У меня снова начинают дрожать пальцы. Как я позволила такому случиться? Вру людям в лицо, приношу липовые справки. Я почитала в интернете: за подделку документов предусмотрена уголовная ответственность.

Промучившись от стыда почти час, я набираю Антону. Эгоистично хочу, чтобы он успокоил мою взбунтовавшуюся совесть. Вчера у него отлично получилось.

— Котёнок, что-то срочное? Я на покер подъезжаю. 

Я крепче сжимаю трубку. 

— У тебя сегодня покер?

— Да, я говорил тебе в выходные, забыла? С Булатом и его компанией. Ты с ним в пятницу виделась.

— Я поняла, поняла… — бормочу я. — Ладно тогда… Хорошей игры. 

Я сбрасываю вызов и прикладываю ладонь к груди. Сердце под ней пружинит гулко и учащённо. Ну что с тобой, малыш? Нельзя так реагировать на любое упоминание о нём. Булат косвенно связан с Антоном и так или иначе будет появляться в твоей жизни. И что с того, что они играют вместе в покер? Антон не принесёт на себе его запах, не заговорит его голосом. Проблема лишь в твоей голове.

Я перезваниваю Антону несколькими часами позже, когда игра наверняка должна была закончиться. Для чего? У меня нет ответа. Про покер я точно не стану его спрашивать.

— Ты спишь?

— Нет ещё, — в голосе Антона нет привычной мягкой шутливости, он звучит подавленно или, скорее, устало. — Как работа?

— Нормально… Заездов почти нет. 

— Справка завтра будет, не волнуйся. И это… пока не забыл: в четверг нас пригласили на открытие гостиницы, которую мы с отцом строили. Ты же со мной пойдёшь?

Я разглядываю блестящий набалдашник пресс-папье, пока в памяти проносится чёрно-белый текст из интернета: "Гранд-сьютс на Петровке. Скоро открытие".

— Да, — шевелю стремительно слипающимися губами, — да, пойду.

10. 10

— Точно не слишком? — глядя на своё размытое отражение в автомобильном стекле, я нервно подтягиваю бретельку вверх. — Грудь не слишком открыта?

Рука Антона касается моей поясницы и успокаивающе её поглаживает.

— Выглядишь обалденно, Тай. Всё как надо.

Платье, надетое на мне, — произведение искусства. Длиной в пол, из тончайшего кружева, расшитого пайетками. Это подарок Антона, от которого я пыталась отказаться. В моем гардеробе из жизни «До» и так хранится слишком много неприлично дорогих нарядов, а к шоппингу я совершенно охладела. Согласилась на покупку только потому, что Антон очень настаивал. После того непростого разговора он чувствует себя виноватым и старается быть вдвойне ко мне внимательным. Вчера, например, принес Банди пищащую резиновую курицу, которой тот уже успел отгрызть хвост.

«Гранд-Сьютс» оправдывает свое величественное название: здесь впечатляет всё. От внушительной золотой вывески, украшающей гранитный фасад, до встречающего портье в красной ливрее. Теперь к волнению от предстоящей, пусть и мимолетной, встречи с Булатом, примешивается новое чувство — гордость. За то, что в бизнесе у него всё прекрасно, что он не останавливается на достигнутом, а его новый отель настолько красивый, что запросто может позволить себе размещать знаменитостей. Пусть успех Булата никак меня не коснётся, сейчас я искренне радуюсь, что он у него есть. Вон сколько важных людей на дорогих машинах приехали его поддержать.

— Отец уже здесь, — Антон кивает на припаркованный справа внедорожник, за рулём которого сидит коротко стриженный мужчина, очевидно, водитель. — Ждут нас в вестибюле.

Пока мы поднимаемся по красным гранитным ступеням, я в очередной раз думаю, что совершила ошибку, согласившись прийти сюда. Будто всё это неправильно: я, Антон, его родители и Булат в одном помещении. 

Много раз об этом думала и всё равно согласилась. Даже сменами поменялась ради того, чтобы быть здесь. Тысячу оправданий себе придумала: некрасиво оставлять Антона без сопровождения, его мама с папой могут обидеться, а ещё это мероприятие — хороший повод научиться держать лицо.