– Плохо, что он у тебя был и остался единственным, – качает головой подруга.

– Плохо, но ничего с этим резко не сделаешь. Думаю, дело даже не в мужском внимании, а в самой ситуации в целом. Он умудрился меня обвинить в том, что не знал о детях. В этот момент я хотела вцепится в его горло и вовсе не для того, чтобы нежно провести по нему рукой.

– Верю, – Маша накрывает мою руку своей, – искренне верю.

– Да, – киваю, – потом, правда, он пошел на попятную. Знаешь, мне показалось, ему также сложно, как и мне, если не больше. Дети весь день не жалели его, только, когда на аттракционах катались, тогда сменили гнев на милость. Но я быстро устала их ждать, а Марк решил проявить благородство и позаботится обо мне, сводив нас на обед.

– А Костик со Светой что?

– Ой, – качаю головой, – они бесподобны. Обожаю своих детей. Напомни об этом, когда я в очередной раз примусь их воспитывать, заставляя вести себя на людях скромнее. Иногда это самое скромнее ни к чему, лучше сразу и откровенно, с правдой–маткой.

– И на какой ноте вы расстались?

– Ох, – поднимаю верх брови, думая, как рассказать о том, что и сама не понимаю, – я бы сказала, на подвешенной. Он обещался звонить и на следующей неделе еще увидеться. Сегодня прислал сообщение, что–то вроде: «Доброе утро. Как ваши дела? Соскучился».

– О! Похоже на то, что он желает к тебе подкатить.

– Сомневаюсь, – морщусь, – он сказал, что хочет дружить! Вот так вот, Маша, еще одни друг у меня появился.

– Не может же он сразу сказать тебе: «Выходи за меня». Он начал издалека, – ведет плечом подруга.

– Или у них с Кирой серьезнее, чем он меня уверял, – делаю еще глоток кофе. Он почти остыл, но отвлекает от плохих мыслей.

– Ах да, какая–то Кира и ее брат. Прямо семейный подряд! – восклицает Маша. – Кстати, а что с его родителями?

– Я пока не хочу, чтобы они знали, – качаю головой, – Марк услышал мое желание. Правда, сказал, что поговорит с ними, они все равно приезжают, барбекю устраивают, – закатываю глаза, – но нас им показывать не собирается. Мне показалось, он в шоке от собственного отца, но как пройдет их разговор – не берусь судить. Ты помнишь, что бы не происходило, Марк все равно возвращался к своим родителям. Потому на выходных мы дома, будем мозолить вам с Геной глаза. В квартиру все еще не вариант переезжать.

– Да сидите, конечно, какая квартира! Дети хоть на воздухе побудут, – всплескивает руками Маша. – И воды отойдут у меня, за домом присмотрите. Гена будет со мной.

– Тебе еще две недели ходить, – отмахиваюсь от подруги, но уже на следующее утро понимаю, насколько я не права.

Маша с Геной уезжают в шесть утра, оставляя меня с Костей и Светой дома и наказав никуда не выходить. Я бы и сама не стала, не настолько я ненормальная, чтобы слоняться с детьми, когда в городе нежелательное лицо номер один – Владислав Германович.

День длится медленно, переживаю за подругу, хотя она в руках надежных врачей и любящего мужа, все равно мне тревожно. Наконец, мне поступает звонок, что на свет появилась еще одна девочка. И от сердца буквально отлегает.

– Гена с нами собирался остаться, у нас тут палата двухместная, – говорит Маша в трубку, – но тебе, наверное, некомфортно одной.

– Ты что! – перебиваю подругу. – Выкинь глупости из головы, я справлюсь. Запру все двери, на охранку поставлю, что с нами будет? Ерунду не городи, пусть счастливый отец побудет с вами, в прошлые разы ему не удавалось, я помню.

– Да, не удавалось, – подтверждает Маша, – ладно, спасибо, отдыхайте!

Кладу трубку и качаю головой. Все–таки слишком я много хлопот друзьям доставляю, надо самостоятельнее быть.