Почему злюсь, спросите? Потому, что не обращает девушка на меня никакого внимания, словно и не главный я здесь вовсе, словно и нет меня… А ведь обещала, если будет что непонятно – непременно, обратится. Значит всё понятно? И нет никаких вопросов? Интеллектуалка, блин! Леночка с Олей первый месяц просто закидывали вопросами, на которые я еле успевал отвечать. Потом обеих перепоручил Михаилу, чтобы не доставали.

А эта просто кремень какой-то. Пыхтит и тащит. Специально поручаю ей самые трудные, не пробивные договора. Терпит, ведёт. Только улыбается в ответ.

Дружок Мишка не выдержал первым. Посмотрел на меня с видом человека вконец разочарованного и ляпнул ни много – ни мало:

– Ты, что это, Виталий Максимыч, совсем опупел? Разве можно так с девушкой? Она, что тебе – лошадь? Даже лошадь от таких нагрузок уже, наверное, отбросила бы копыта.

Я только усмехнулся ему в ответ:

– Молчит – значит нагрузка нормальная… Вот вы с Малкиным, едва на вас что-то лишнее упадёт, сразу кипиш поднимаете, хоть всех святых выноси… Да и девочки лишнего не возьмут… Уметь нужно за себя постоять. А, если не умеешь, то хотя бы учиться!

– Значится ты так, считаешь?! – взвился Михаил.

И добавил уже совсем иным тоном, как-то отстранённо:

– Не ожидал я от тебя такой подлянки…

Словно это я лично ему сделал, что-то совсем уж непотребное.

И снова я не принял это всерьёз, не задумался: а с чего это друже так за постороннюю девчонку «нервы дерёт»?

В последнее время мы с ним как-то стали отдаляться: куда не позову – всё мимо. То они с Иришкой в театр намылились, то куда-то в гости к её друзьям-подругам, то в парк – дышать свежим воздухом. Получается так: попал друг под юбку – дружбе, считай, конец. И ведь ни разу не догадался с собой позвать… Я бы тоже, например, в гости к друзьям-подругам с превеликим удовольствием.

А раньше мы с ним и на футбол вместе, и пивка когда попить, и шары в боулинг погонять. Пару лет назад даже по реке на байдарках пытались. Далеко не уплыли, конечно, но веселья было – через край.

Вот и думаю иногда с лёгкой завистью:

– «То ли самому жениться нужно, чтобы семьями дружить, то ли Мишаню разводить с Иришкой»…

Почти год живут они, а темперамент у «девушки» каким был огненным – таким и остался. И, что совсем хреново: мне в их жизни места уже нет. А так друга терять не хочется…

Видимо, самому придётся идти навстречу – иначе останусь один, как сыч.

Сначала подумал, что, может быть, Мишка боится, что я его Иришку соблазню, потому и отдаляется. Обиделся сначала на друга – почти смертельно. Можно подумать он меня не знает… Чтобы я да чужую жену? То бишь – жену друга?! Да ни в жизнь!

Потом решил: он знает это, значит дело в чём-то другом. Возможно, Иришке не совсем доверяет? Ну, это напрасно: она не Валентина – никогда ни словом, ни взглядом. Верна, как сфинкс!

* * *

Ё-моё! Не везёт сегодня с самого утра. Прямо на выходе из подъезда нарвался на «даму из Амстердама». Один глаз подкрашен по полной программе, другой подсвечен – тоже по полной, на голове «воронье гнездо» с претензией на оригинальность, грудь почти, как у дамы, бегущей по пляжу с картины Пикассо, и платье полу-вечернее – то бишь некогда бархатное с сильными потёртостями и неровной бахромой но подолу.

– Молодой человек, угостите даму сигареткой?

Вот ведь облом: и к чёрту не пошлёшь: дама сама вежливость и обаяние.

Ответил тоже вполне вежливо:

– После моих слов – не курю, видимо, последует фраза: – «Жизнь или кошелёк?»

В ответ – короткий смешок.

– Отвечу, как на исповеди, мадам: ни жизни нет, ни кошелька.

– Почто так? – вполне натурально удивилась «мадам», – бедствуем?