Они входили в меня вдвоем, то одновременно, то по очереди, замедляя темп и ускоряясь. Трогали, щипали, натирали, что-то говорили и шептали. Не помню, через какое время я снова кончила, но нервы натянулись в тонкую струну, а потом лопнули. Я сокращалась на их членах, сжимала внутренними мышцами, кричала.

— Блядь, не могу больше, кончаю.

Члены набухли еще больше, комнату наполнили хрипы, стоны, а еще запах. Запах секса. Откровенный, острый, терпкий.

— Мам, я оделся. Мам? Мы идем?

Возвращаюсь в реальность, но мне кажется, я все еще чувствую этот запах, я пропитана им, хоть и долго отмывала себя в душе.

— Идем, солнышко, конечно идем. Сегодня обещали хорошую погоду.

— Ты плакала?

Ваня очень внимательный и умный, даже не знаю — в кого. Его мать точно этим не отличается, о бабке и говорить не стоит. Остается думать, что он в Марка — Аверин интеллектуал, наверняка с хорошим образованием. И больше он говорил со мной, чем Клим. Задавал правильные вопросы, давил на нужные точки. Но в нем, как и в Шахове, есть та агрессия, что иногда пугает.

Не хочу, чтобы это передалось сыну и он стал психом, который будет душить кошек, а потом и женщин.

— Так мы идем?

— Идем, беги обувайся, я только надену водолазку.

В комнате, открыв шкаф, долго смотрела на скомканное черное платье. Я вернулась лишь в нем, еще ботильонах и пальто. Без нижнего белья и рваных колготок, кое-как привела себя в порядок, складывая в голове мысли и полученную от мужчин информацию.

Я ведь не думала, что мы дружно потрахаемся, вспомним былое, как на встрече выпускников, посмеемся и разойдемся? Нет, так не вышло, да и не получилось бы просто сбежать, как Золушке, оставив трусы и остатки мозга.

— Мам! Ну ты где?

— Иду, уже иду.

Но как только, надев водолазку и накинув пальто, начала обуваться, раздался звонок в дверь. Внутри все сжалось, сердце ухнуло вниз, а ладони моментально вспотели.

— Я открою.

— Нет! Ваня, нет! — кричу, пугая ребенка, но тут же прижимаю его к себе, успокаивая. — Я сама, и надо спросить, кто пришел, я же так тебя учила.

Звонок повторился.

— Это, наверное, Лара или Гера, а может, Жорик.

Круг наших знакомых невелик, и в гости к нам ходят редко, Ваня прав, это могут быть соседи, а могут и не они. После нашего разговора с Авериным и Шаховым жду подвоха, жду, что они пробьют по своим каналам, кто я такая, где живу, а главное — с кем.

Они это сделают.

Я бы сделала.

Заглядываю в дверной глазок, вздыхаю с облегчением, но этого человека совсем не хочу сейчас видеть.

— Мы прячемся, да, мам?

— Нет.

— Ты не переживай, мои супергерои, если что, нас спасут.

— Это Всеволод.

Ваня корчит лицо, Сева ему не нравится.

— И мы никуда не пойдем?

— Пойдем. Привет. — Открываю дверь.

Мужчина, что стоит на пороге, выглядит элегантно: пальто, рубашка, туфли, — но взгляд вопросительный.

Мне вчера обещали суши, куни и мартини. А я это все променяла на лихой тройничок с мужиками, которых видела второй раз в жизни.

— Привет. Вы уходите? Или только пришли?

— Мы идем гулять в парк, а вас не зовем, да, мама? — Иван в своей детской непосредственности высказал наше общее с ним мнение.

— Мы уходим гулять, я сыну обещала.

— Я звонил, писал, ты не отвечала. Я волновался, решил заехать.

Вообще не хочу сейчас его видеть, хочу остаться наедине со своими мыслями и подумать, как быть дальше и как не вляпаться в дерьмо, в которое я уже сделала шаг.

Меня ведь не просто так отпустили с миром, мне дали задание.