Мне стало грустно от мысли, что я могу потерять ее.

– Если же ты придешь, – вкрадчиво продолжала она, – мы с тобой поговорим еще раз, и ты сможешь задать мне все вопросы, которые у тебя возникнут к тому времени. Я приму твой приход как призыв к действию, и мы сможем перейти к следующему этапу.

– В чем заключается следующий этап?

– Об этом ты узнаешь в свое время, если осмелишься, – сказала Вера и встала из-за стола. – Мне пора. До встречи, Поль. Или прощай – решать тебе.

И она снова исчезла, прежде чем я нашелся, что ответить. Я лишь успел разглядеть быстро удалявшиеся от меня рыжие сандалии на плоской подошве. «Летняя версия кожаных ботинок», – отметил про себя я, словно это было самым важным в нашей встрече. Мало-помалу ее силуэт превратился в размытую точку и скрылся за углом здания на перекрестке. Вера ускользнула, оставив меня в облаке сомнений и табачного дыма от сигареты, которую я сам не заметил, как зажег. Я продолжал сидеть на террасе Старбакса, но мое сознание уже унеслось в мир, где возможно все. Оно отправилось странствовать по безграничной двадцать седьмой пустыне.

– Пап, пап, а ты знаешь, что чайки могут пить соленую воду?

– Да.

– Но ты же всегда говоришь, что воду в море пить нельзя?

– Угу.

– Значит чайкам можно, а мне нельзя?

– Да.

– У чайки нет папы, который запрещает ей глотать морскую воду?

– Нет.

– А почему?

– Да все можно.

– Что можно? Значит, я тоже могу пить соленую воду?

– Нет.

– Но ты же только что сказал, что можно!

– Я ничего не сказал.

– Сказал!

– Лу, я тебя умоляю, замолчи! – прокричал я.

Она повесила голову и тихо захныкала. Я не мог сосредоточиться ни на едином ее слове. Какие чайки? Какое мне дело до чаек, когда мир вокруг меня сошел с ума! Или сошел с ума я?

Каждый раз, когда я забирал дочь после школы, она во всех подробностях рассказывала о событиях, наполнявших ее маленькую жизнь. Я знал, как зовут всех ее одноклассников, кто не доедает овощи в столовой и кого чаще всего наказывают. Иногда я слушал ее с удовольствием и задавал вопросы, а иногда просто кивал, думая о своем. Это было наше время. Наши пятнадцать минут, когда в мире оставались только я и она. В любое время года и в любую погоду, рука в руке, мы шли пешком из школы в детский сад забирать Софи, которая радостно бросалась на шею сестре, а затем мне. Изредка наоборот.

Я любил эти моменты, эти рутинные отцовские обязанности. Но в тот день мне хотелось одного: вырвать свою руку из ее холодной ладони и бежать. Бежать далеко, быстро, не останавливаясь, пока не закончится дыхание. Я не хотел видеть собственных дочерей и не испытывал по этому поводу ни малейшего угрызения совести. Не хотел никого видеть и ни с кем разговаривать, тем более о физиологических особенностях птиц. Мне нужно было разобраться со своими мыслями после услышанного несколькими часами ранее.

Но все же я заставил себя остановиться и опустился перед дочерью на колени.

– Лу, пообещай мне, что никогда не будешь пить морскую воду.

– Ну папа, ты же сказал…

– Просто пообещай, пожалуйста.

– Хорошо, – недовольно согласилась она.

– Даже если, как у чайки, у тебя рядом не будет папы, чтобы тебе об этом напомнить?

– Ты собираешься куда-то уехать?

– Я не знаю, Лу, – честно признался я.

Оставшуюся часть пути мы шли в тишине. Позже за ужином Лорен спросила меня:

– С тобой все в порядке? Такое впечатление, что ты где-то не здесь.

– Да, все нормально. Просто устал.

– Точно? – переспросила она, положив свою руку на мою.

– Да, да, – ответил я и встал, чтобы нарезать хлеба, хотя на столе еще оставалось несколько ломтиков.

– Как тебе моя сегодняшняя лекция?