Я окинул взглядом пустынный пляж вокруг. Мы проводили летние каникулы на юге Испании. И пусть ее берега омывало то же самое море, которое мы каждый день видели в Марселе, здесь оно было совершенно иное. Исколесив Пиренейский полуостров на нашем стареньком фургоне, мы на две недели обосновались на диком андалузском пляже. Спали в палатках, ловили рыбу, играли в карты и в мяч, ездили посещать близлежащие деревушки. Родители разрешали нам с братом не ложиться спать допоздна, мы купались в море, пока подушечки пальцев не становились похожими на сморщенные изюмины, загорали, слушали радио на батарейках, читали комиксы в свете карманного фонарика.

– Мам, ты знаешь, это лучшие каникулы в моей жизни, – сказал я.

– Я рада, что тебе здесь нравится, – улыбнулась она в ответ.

– Нет, правда, я еще никогда не был так счастлив!

– Это же здорово! Я тоже счастлива.

– Мы сюда еще обязательно вернемся, правда? Давайте приедем следующим летом! И послеследующим! И будем проводить здесь каждые каникулы в ближайшие тысячу лет!

Мама потрепала меня по волосам и ответила:

– Нет, Поль, мы сюда больше не приедем.

Я опешил.

– Почему? Вам с папой здесь не нравится?

– Очень нравится.

– А в чем тогда дело?

– Здесь очень здорово, но мир огромен. В нем еще столько интересных мест, где великолепные пейзажи, интересные люди, красивые закаты и рассветы. Жизнь слишком коротка, чтобы возвращаться дважды в одно и то же место. Счастье не привязано к определенному месту, оно путешествует вместе с тобой.

– Но если мне нравится здесь, зачем искать другие места? Здесь мы нашли все, что хотели: море, солнце, вкусную рыбу. Что еще нужно, я не понимаю?

Мама снова улыбнулась и прижала меня к себе. Я почувствовал прикосновение ее мокрых волос.

– Возможно, ты прав. Ты всегда был мудрее меня.

Она действительно больше никогда не вернулась на андалузское побережье, но и не успела исследовать другие миры. Все последующие каникулы мы провели в пригородах Марселя за неимением других возможностей. Смысл нашего разговора под палящим солнцем я понял только спустя годы, когда сам остро почувствовал все, что она пыталась до меня донести.

Мама была родом из семьи испанских революционеров, бежавших во Францию во время гражданской войны. За год до конца Второй Мировой моя шестнадцатилетняя бабушка повстречала юного астурийского солдата, чья семья также покинула родину в поисках лучшей жизни. Несколькими месяцами позже он пропал без вести, оставив ей на память округлый живот. Погиб ли он на войне или снова бежал, на этот раз из плена семейных обязанностей – моя бабушка так никогда и не узнала, всю жизнь прожив в надежде, что он вернется.

Так мама родилась и выросла в пропитанном запахом сардин Марселе. В силу молодых лет моей бабушки и ее многочисленных попыток устроить личную жизнь воспитанием мамы занимались мои прабабушка и прадедушка. И как это свойственно бабушкам и дедушкам, они позволяли ей намного больше, чем это обычно делают родители. Мама часто жаловалась на отсутствие в ее детстве четких границ дозволенного, которые ей приходилось устанавливать самой. Поэтому еще в юном возрасте она пообещала себе, что, когда у нее будут собственные дети, она будет их воспитывать совсем иначе.

Обещание свое она выполнила сполна: мы с братом выросли в абсолютной строгости и более чем тесных рамках. Нас часто наказывали – иногда, как мне казалось, без веских причин. Нам постоянно объясняли, как надо и как не надо, что можно, а что нельзя. Нам далеко не всегда разрешали делать то, что нам хотелось. При этом я запомнил маму как самого ласкового и самого мудрого человека на свете. Несмотря на свою строгость она как никто другой умела проявить заботу и без слов показать, что значит любить.