И нет речки.

И за окном зима.

И я обожала его образ жизни, сама с заката до рассвета пела в ресторане, зарабатывая на жизнь, чтобы от родителей не зависеть, чтобы распоряжаться собой.

Как это делает он. 

Да.

Смотрю на его фото. Оно висит напротив, большая наша спальня, и он все равно больше, значительнее, огромный, под сепию, портрет. Мужчина в возрасте, годится в отцы, но к чему стереотипы, он настолько красив, что у меня нет дыхания.

Не было.

И Адама больше нет.

Мои вещи.

Надо собрать.

Чешу руку.

Я даже складываю не то все. 

Расчёску, косметичку, ерунду.

Я бы Адама сложила, упаковала, отнесла сумку вниз, только было бы можно.

Господи, это враньё.

Не может муж умереть, нет.

Жму на телефоне его имя, в очередной раз слушаю механический голос, абонент недоступен.

Так же механически встаю, утрамбовываю ладошками в сумке одежду.

Родители рады, наверное, будут, когда вернусь домой. Меня отпустили, но не одобрили.

После того, что произошло.

Я ведь так к нему рвалась.

Такие, как он, у них всё есть, и поэтому им всё подчинено, хозяева жизни, властелины мира.

Мне хотелось принадлежать самой себе.

Адаму хотелось, чтобы я принадлежала ему. Никаких пошлых смыслов, он ничего мне не запрещал.

Он - самое лучшее, что со мной случилось, наверное.

И вот.

Его нет.

Гости едят закуски, пьют коктейли, слушают музыку, танцуют внизу, слышу их и тихо ненавижу, как же они беззаботны.

Забрасываю в сумку вещи. Так это непонятно, что даже слез нет. Просто, ничего страшного, мне надо успокоиться, мне надо уехать. Домой. К родителям. Они меня примут, они переживают.

Не выдержав, плюхаюсь на кровать, пальцами давлю виски. Не помогает, перед глазами глупый телик на стене, там крутится комедия, там смеются, а я от души щипаю себя за руку, отрезвляю, возвращаю из прошлого в реальность, но, кажется, это невозможно, ведь все так туго переплетается.

Шмыгаю носом, смотрю на фотографию Адама.

После той аварии, когда папа меня увёз. Ни папа, ни Адам ничего не сказали, но ведь я не дура, я всё поняла.

Отец без вопросов разрешил выйти замуж. Отпустил меня, и они оба заверяли, и он, и Адам, что все хорошо. Оба убеждали, что я не виновата, что все в порядке, Яна.

Но я знаю, что виновата, ведь это я выскочила на дорогу. И папа знает, раз больше ни слова не сказал.

Этот мужчина старше меня, Яна, забудь - больше я этого не слышала.

Все плохо.

Спрашивала, мне не отвечали. Заверяли, что та авария, когда я побежала через дорогу - ну, так бывает, все живы-здоровы.

И вот. Теперь все повторяется с Адамом, словно бумерангом вернулось.

Натягиваю ремень спортивной сумки на плечо, у двери оглядываюсь на комнату.

На столике у кровати одиноко лежат два красных цветка.

Сыновья мужа не расстроились совсем. Или не показали, что расстроились.

Видеть их больше не хочу, и не буду. Уеду, постараюсь забыть.

Выхожу в коридор. Налетаю на адвоката.

- Яна, - Гена поправляет челочку. Оглядывается, словно опасается, что нас подслушивают. - Ну что там с кодом?

- Я уезжаю, - пытаюсь его обойти. 

- Не понимаешь разве? - он шмыгает в сторону, загораживая мне путь. - Машину Адама сбросило с моста. Грузовиком. Думаешь, случайно?

- Отстань, - по-детски затыкаю уши, не могу об этом слушать. Не могу представлять, что враги мужа серьезны настолько, что авария не случайна, что он плохой. - Дай мне пройти.

- Яна, - Гена неодобрительно качает головой. - Ребенком не будь. Просто скажи мне код. У вас гости. Ещё и Каин с Авелем. Они неспроста приехали.

Смотрю на его челочку.

Неспроста?

А ведь, правда, очень они странные.

Уши загораются и полыхают, стоит вспомнить прачечную.