Окончательно успокоившись, иду с чистой совестью в супермаркет. Продукты нам нужны всегда, а до служб доставки я что–то не доросла пока, все время кажется, что положат все несвежее, а маленьким нельзя.

Но день обещает стать необычным, как только я захожу внутрь магазина.

– Катерина, а я вам в дверь звоню, а ты тут гуляешь.

Внезапно сзади появляется моя мать. Едва не роняю детские каши от неожиданности.

– Привет, – здороваюсь настороженно, – могла по телефону позвонить или хотя бы сообщение написать. Мы тебя как–то не привыкли видеть. Случилось чего?

Мама один раз обращалась ко мне по поводу денег, говорила, как ей тяжело, но я на тот момент только родила и сочувствием к остальному миру не обладала. Несмотря на ее целых два мирных посещения, все равно у меня постоянно настороженность по отношению к ней.

– Нет, не случилось. С работы шла, решила зайти, а то вы не зовете в гости, – отвечает она, как ни в чем не бывало.

– Кхм, очень необычно с твоей стороны, – отвечаю осторожно.

– Ну, может быть, еще одна причина есть. Ко мне на работу твой хахаль приходил. Не думала, что он запомнил круглосуточный магазин, где я тружусь. Всего–то пару раз пересекались.

И на этой ее фразе детское питание все–таки падает из моих рук.

23. 23

– В каком смысле приходил? – спрашиваю, не обращая внимания на устроенный мной беспорядок. – Может, не к тебе приходил, а просто в магазин зашел? Люди постоянно ходят в магазины! В том числе и маленькие, круглосуточные.

Судорожно хватаю другие каши, пытаясь отвлечься. Не мог Дима уехать, что ли, зачем он здесь задержался? Ведь сказал, что по делам прибыл. Сделал бы дела и обратно к своей жене. Если они тут не вместе. Почему–то мне подумалось, что они порознь.

Толкаю коляску с твердым намерением выкинуть Диму из головы. Всего лишь еще одно совпадение, ничего сверхординарного или судьбоносного. И вовсе это не призыв к действиям!

– Ходят, согласна, – мать нагоняет меня и продолжает гнуть свою линию, – но с ним было как–то подозрительно. Он со мной поздоровался, представляешь!

– Люди часто здороваются с продавцами, – произношу холодно, – ничего особенного.

– Но не часто говорят, что встретили на днях их дочь, и интересно, от кого это у нее двое деток! – ехидно замечает мама.

Резко останавливаюсь посреди супермаркета, вызывая недовольство других посетителей, которым не повезло в этот момент оказаться позади, и поворачиваюсь к матери.

– И что ты на это ответила? – пытливо заглядываю в ее лицо.

Мне нужна только правда, причем, полная. Вопрос слишком серьезный, чтобы довольствоваться недомолвками и сказками.

– Да ничего особенного, – мать пожимает плечами, берет банку горошка в руку. – Будешь? Он полезный, надо есть, прочитала недавно в одной статье.

– Мама! – возмущенно восклицаю, от чего дети вздрагивают во сне.

Нужно аккуратнее, а то неспешный поход в магазин окончательно перестанет быть томным.

– Да от одного козла сказала, – отмахивается она от меня. – Я все–таки возьму горошек, – кидает банку в корзину и идет к следующим рядам.

– И? – спешу за ней. – Мне нужно все из тебя вытягивать?!

– И все. А теперь думаю, стоило добавить, что козел – это он. А то устроился хорошо, на машине красивой подъехал, одет весь с иголочки, а ты, – она замолкает.

– Что я? Я давно не то чучело, каким ты меня выставляла, когда я была подростком, – холодно произношу.

– Да, не то, но без большой красивой машины и прочих благ сытой жизни.

– Я не голодаю, – говорю, надменно вздернув подбородок.

Подобные разговоры доводят меня до крайней степени раздражения. Кому нужна большая красивая машина для счастья, пусть тот по ней и страдает. Я себя чувствую прекрасно в собственных жизненных условиях. Терпеть не могу, когда мать начинает проецировать на меня свои комплексы и желания.