– Да понятно, – она не замечает моего настроения, впрочем, когда бы она его замечала, – но тут дело в справедливости, Катька. Ты тащишь одна двоих, а он?

– У него тоже должен быть ребенок.

– Один, если вообще есть. И у того ребенка полная семья. И они богаты. А я могу разве что погремушку купить, – мать тяжело вздыхает.

– Мам, ты сейчас к чему? – прищуриваюсь. – Снова денег хочешь просить? Так у Димы бы и попросила, раз считаешь, что несправедливость в жизни случилась. Сказала бы, дай–ка по старой памяти, по-добрососедски, – усмехаюсь.

– Вот сейчас как раз жалею, что не попросила, – мать не замечает моего сарказма, продолжает рассуждать, погрузившись в себя, – он взял и уехал, даже номер машины я не запомнила, тетеха. А взяла бы и наехала, что, мол, дочку мою бросил с дитями под сердцем, ирод поганый. Он бы и раскошелился. Ты случайно его номер не взяла? Может, позвоним, насядем на него, пора бы, мне кажется. Пусть откупится и опять едет к своей семейке.

24. 24

Смотрю на маму с минуту, а потом просто разворачиваюсь и иду дальше среди продуктовых рядов. У меня дети скоро проснутся, мне нужно закончить дела. И без того расслабилась без подработки, позволила себе предаваться пустым тревогам и печалям.

– Катя, постой! Да постой ты! – мать догоняет. – Ты обиделась, что ли? Не обижайся, пожалуйста. Я только за буду, если ты отобьешь его у той курицы, нам больше достанется!

– Мама, ты как всегда думаешь исключительно о своем комфорте. Я тебя очень порошу, если приходишь не помочь с двойняшками, а мне достаточно, чтобы ты просто посидела с ненапрягающим разговором за чаем и поулыбалась им, дабы я хоть ненадолго отпустила психологические вожжи, которые сама на себя надела, то лучше вообще не приходи. Мы без тебя столько времени, что и не заметим отсутствия, – произношу прохладно.

– Дочь, я могла бы возмутиться, но не буду. Я, возможно, действительно не всегда вела себя, как хорошая мать.

– Ха, возможно! – усмехаюсь, перебивая ее. – Не возможно, мама, а всегда.

– Ну прости, кто старое помянет, сама знаешь что.

– Эту поговорку придумали такие, как ты, чтобы на них долго не ругались.

– Хорошо, ты права! Ты умница, а я нет! Так лучше?! – раздражается мать.

– Да, мама, лучше. Только потише, пожалуйста. Миша с Машей проснутся от твоего громкого голоса и нервничать начнут из–за того, что не доспали. Ты пойдешь в свою квартиру отдыхать после смены, а я буду возиться с двумя беспокойными детьми до самой ночи.

– А я помогу, – мать буквально отталкивает меня от коляски. – Держи свою корзину, я их покатаю. Тебя вырастила и с внуками справлюсь, – добавляет она уверенно.

Я же на это лишь закатываю глаза. Как она растила, я знаю прекрасно и всячески стараюсь быть максимально непохожей матерью для собственных малышей.

Отворачиваюсь к полкам и сосредотачиваюсь на них. Пусть покатает коляску, раз захотела поиграть в бабушку. Я ее не прогоню, не такой я человек. Единственное, что заранее раздражает – это ее возможное будущее бахвальство тем, какая она хорошая помощница мне.

На удивление заканчиваю закупку в блаженном молчании. Мама больше не лезет ко мне, смиренно толкает коляску и поглядывает на Машу с Мишей. Только раз рискнула заговорить и, конечно, с непрошенным советом.

– Они у тебя дома так и находятся без шапочек, да? Нехорошо это, вдруг застудятся, – произносит в то время, как мы проходим мимо детской одежды.

– Мам, заканчивай с этим бредом. Они уже большие, да и дома тепло. Я не занималась шапочниством и раньше.

– Да у тебя просто шапочек красивых, наверное, нет, – восклицает мать, останавливает коляску и начинает рыться в лотке с детской одеждой. – Можно не дома, на улицу наденешь.