Марусенька. Девочка моя. В папку была моя младшая сестрёнка. Тощенькая, а с фигурочкой. Была… Хоть бы всё хорошо у них с Ником сложилось.

Найдут моих детей?

А я в маму. Фигура есть, вес тоже. Аппетит нормальный.

             Сутки почти не кормили, вот предложили отобедать. На яхте. За окнами проплывает прекрасный пейзаж лесной реки. Тайга густая, хвойная. Река неширокая. Куда везут, не знаю. Обмолвился старый дед, что буду жить в каком-то доме на берегу реки.

 На столе — белая скатерть, посуда вся дорогая: из тонкого фарфора. На обед мясо с грибами в сметанном соусе. Вкусно! Но кушать приходится медленно. На меня устремлены пять пар ненасытных глаз. Сами едят, но на меня смотрят.

Мужики до тридцати лет, все здоровые, кареглазые в основном, не удивлюсь, если семья одна. В футболках тёмных, что натянуты на крепкие тела. Очень неожиданно, от них не воняет мужицким потом или парфюмом. Эта здоровая пятёрка богатырей благоухает полевыми цветами и специями.

Интересно.

Вымылись что ли только что.

Для чего?

Я до последнего хочу верить, что меня не будут использовать как проститутку в борделе. Пять мужиков за раз – слишком много. Я не потяну, я лучше в речке утоплюсь, чем такое пережить.

Но выбор у меня небольшой. Я – раб. Так сказал Анатолий Борисович — мой покупатель. Дед очень странный. Спокойный, уравновешенный. Он даже оскорбляет меня таким умиротворённым голосом, что принимаешь всё за констатацию факта. Импозантный дед, но очень неприятный в общении. Чем дальше мы от города, тем нетерпимее становится. Слова грубые не употребляет, но взгляды кидает с отвращением.

 – Пятый, – неожиданно нарушает тишину здоровый парень, что сидит напротив меня. У него голова большая, волосы в разные стороны торчат. На руках наколки.

– Четвёртый, – жуёт мясо другой.

Это они обсуждают, какой размер у мой груди. Уже дыры своими глазками-буравчиками в моих титьках просверлили.

 – Пятый, – опускаю глаза и решаюсь еде больше внимание уделять, чем мужикам. Если будут насиловать, мне силы пригодятся.

Мне уже страшно. А ещё обидно до боли в груди. Да, я неправильно жила всё это время, но я – не шлюха. Я не продажная. У меня есть принципы и жизненные устои. Почему девки гуляют и развлекаются с разными мужиками каждую неделю, и это называется «весёлая молодость», а как только за свой разврат получаешь деньги, сразу – проститутка?

Я перелистнула страшную страницу своего прошлого. На фига оно постоянно всплывает? Я семью хотела, мужа надёжного. А так и не получилось… Да и хрен с ним, что теперь жалеть. Вон меня ждут самцы ядрёные.

Чего ждут, кстати? Когда я поем?

Я продолжаю медленно кушать. Чувствую себя стройнее, моложе. Особенно на фоне пятерых парней так совсем стройняшка.

 В каюту входит Анатолий Борисович в белой рубашке и коричневых брюках.

Я человек наблюдательный. Вот эта вся компашка, включая девицу, что следом за Анатолием Борисовичем шмыгнула к столу и поставила дополнительные столовые приборы, имеет одинаковое строение тела. У них большие головы и мощные фигуры с широкими бёдрами. Грузные и здоровые.

 Девка тоже. Никакой талии на её бочкообразной фигуре даже близко нет. Я поначалу обрадовалась, что она бегает по палубе. Но эта сучка лохматая так на меня взглянула с отвращением и презрением, что я поняла, мне она не помощница в побеге.

А в  том, что я сбегу, даже не сомневалась.

– Спасибо, Милана, – старик чмокает девчонку в толстую щёку, и она тоже его целует.

– Будешь десерт, папочка? – прокуренный хрипящий голос у деточки.

 А, ну всё понятно. Папаша любимый. Семейное сходство на лицо.