– Главное, скажи мягко, – добавила Лея. – Рыбы умеют быть мягкими.

Я улыбнулся, но внутри почувствовал, что её слова попали в точку.

Это не просто разговор.

Это ключ к тому, как я могу понять свою семью – и себя.

Мы гуляли по Жироне весь день. Узкие улочки, арочный мост, разноцветные домики – всё здесь было пропитано историей. Но меня больше интересовал не город, а Лея.

С ней было удивительно легко. Она понимала меня с полуслова, словно считывала мысли, которые только-только начинали формироваться в моей голове. Мы говорили обо всём: о семье, о смысле жизни, о том, зачем люди приходят в этот мир.

И я узнал от неё невероятные вещи.

Она рассказала, что душа – это нечто вечное, она приходит в этот мир снова и снова. Каждое воплощение – шанс исправить то, что не получилось раньше, завершить начатое, пройти свои уроки.

Люди вокруг нас – это тоже часть этого пути. Семья, друзья, даже те, с кем у нас конфликты, – они не случайны. Все они появляются, чтобы помочь нам расти, даже если иногда для этого приходится переживать трудности.

Мне зашли эти идеи. Они звучали настолько правильно, что я даже не пытался их ставить под сомнение. Как сказал бы папа, мое критическое мышление отключилось.

Под вечер я проводил Лею на вокзал и посадил на поезд, ей надо было вернуться в Барселону. Она улыбалась, словно знала что-то, чего я пока не понимал.

Я смотрел ей вслед, пока она не исчезла за дверьми вагона.

Когда я вернулся в дом Йосепа и Яэль, дверь открыл Авраам. Он быстро окинул меня взглядом, но ничего не сказал и ушел.

Яэль накормила меня ужином, и я снова лёг спать в маленькой комнате с детскими рисунками на стенах.

Лежал и думал.

Что-то изменилось.

В этот день я не только услышал новые идеи – я почувствовал, что они касаются меня напрямую.

Завтра предстояла конференция в университете Жироны. Я ждал её с предвкушением, чувствуя, что впереди – ещё больше ответов.

С утра пораньше мы пришли в Университет Жироны. Авраам уверенно вёл меня по коридорам.

– Сегодня выступает Томас Вивес, – сказал он.

– Кто это?

– Историк. Философ. Его идеи… спорны.

Я не успел уточнить, что он имел в виду, потому что нас пригласили в зал.

Зал университета Жироны был просторным, со сводчатыми потолками и огромными окнами, через которые струился мягкий дневной свет. Кругом рассаживались участники конференции – учёные, студенты, просто любопытствующие.

Томас Вивес вышел на сцену, и зал сразу притих.

Он был высоким, в тёмном костюме, с выразительными чертами лица и живыми глазами, которые ловили внимание каждого в аудитории.

Его голос был низким и приятным, интонации выверенными, каждое слово точно ложилось в тишину зала, завораживая слушателей.

– Тема моего выступления – «Барселонский диспут: история, власть и попытка переписать истину», – начал он.

– Думаю, большинству из вас знакома практика средневековых диспутов между христианством и иудаизмом – публичных интеллектуальных поединков, где на кону стояли не только идеи, но и власть над душами. Обычно их устраивали по инициативе церкви – но не ради поиска истины, а чтобы доказать свою монополию на неё.

– Формат диспута был чётко регламентирован, – продолжил Вивес. Один выступал в роли обвинителя, другой – защитника. Католическая сторона задавала вопросы – заранее подготовленные, иногда провокационные. Еврейскому мудрецу позволяли отвечать, но только на основе собственных священных текстов – иначе им грозило обвинение в ереси.

Он сделал паузу и чуть склонил голову:

– По сути это был не диалог. Это был суд. Только вместо присяжных – толпа.