V

Незаметно прошмыгнул день, словношустрая ящерка. Хвост ее короток, он вот-вот должен скрыться за темными кустами. И солнечные лучи, похожие на множество этих самых хвостиков, медленно таяли в сумерках, оставляя после себя лишь малое количество света.

Когда солнце скрылось за крышами многоэтажек, а городские улицы значительно помрачнели, 70-й возвратился в депо. Он был адски голоден и желал глотнуть аппетитного бензина как можно скорее. Однако добрый дядька-водитель не посчитал нужным заправить свою машину на сон грядущий. Вместо этого управленец завел ее в дальний уголок парка и, забрав ключи зажигания, успешно ретировался.

Понаблюдав за его торопливыми шагами, автобус наконец-то успокоился и постепенно расслабился. С механизма ушло напряжение, с корпуса спала температура.

70-й громко выдохнул, выпуская из себя лишний дым.

Помимо пустого бака его мучала великая потребность заслуженного сна. И, не смея противиться своему желанию, он медленно отходил в мир грез.

Но внезапный, громкий, а, главное, тонкий и нетипичный для машины смех выдернул негодяя из дремоты. Он, взбесившись от визгливого хихиканья, резко распахнул очи и огляделся. Источник его раздражения находился неподалеку: несколько маршруток, собравшихся ради задушевных разговоров, стояли в жалких метрах от автобуса. Он сразу обратил внимание на надоедливую 89-ю, говорившую что-то двум своим подружкам. 70-й сперва не поверил собственным фарам, но когда все же убедился в тошнотной правде, окатил газель звериным взглядом. Ведь даже здесь она не дает ему никакого покоя! Его только-только успокоившийся мотор остро кольнул, извещая о чем-то нехорошем.

– Ох, девочки… – взбудораженно рассказывала 89-я, – я смогла провернуть нечто потрясающее!

Она стояла напротив 49-й, которая, в свою очередь, слушала подругу с вычурным выражением переднего бампера. Совсем близко расположилась и 4-ка. Она впитывала в себя все любовные изливания 89-й как половая тряпка, рано или поздно обязаннаяне вытерпеть и выжать все накопившееся. Эта новенькая «НЕКСТ», имеющая стандартный белый окрас и необыкновенные прямоугольныеформы, никогда не понимала подругу и с опаской относилась к ее пристрастию.

89-я, любившая поболтать о своем увлечении, снова передавала все подробности девочкам.

– Я наконец-то решилась! – продолжала она. – Это стоило мне больших усилий, но тем не менее я смогла позвать своего, скажем прямо, кавалера на встречу. Да-да, вы просто не поверите! 70-й согласился! Боже правый, сбылась моя мечта! Теперь пытаюсь продумать дальнейший ход действий. Может быть, я даже встану рядышком с ним. Да-да!

49-я, принудительно выслушав все ее оханья, проговорила:

– Я не могу не радоваться за тебя дорогая. Но уверена ли ты в своем решении? Что если, 70-й окажется не так мил, как ты считаешь?

– Поверь мне, я знаю его, как все свои стекла, – выдала подруга и по секрету прошептала: – И, откровенно говоря, его грубость вызывает у меня приятную вибрацию в корпусе.

Она была слишком улыбчива на сей раз, отчего вызывала беспокойство как у 49-й, так и у 4-ки. Первая наперекор словам 89-й допускала прискорбную мысль о мнении самого 70-го. Ею помнился их сегодняшний диалог, не сулящий ничего хорошего. Поэтому она несколько сомневалась в возможной любви между автобусом и подругой.

– Знаешь, мне кажется, тебе стоит немного подождать, – решилась 49-я.

– Не понимаю… – маршрутка уставила на нее свой недоуменный взгляд.

– Мы говорим на счет ваших взаимоотношений, – пояснила газель. – Думается мне, счастье имеется не у каждого из вас… Видно ведь, что ему не нравится твое присутствие рядом. К тому же он и сам подтвердил мои догадки.